хотя об общем плане действий не имели ни малейшего представления. Чутье открывало им лишь обрывки обширной системы, и они уподоблялись ученым XVI столетия, которые в свои маломощные микроскопы не могли разглядеть те живые организмы, существование которых уже давно доказал их терпеливый гений.
Мы надеемся, что те замечания, которые мы уже включили в нашу книгу, и те, которые еще займут в ней свое место, помогут опровергнуть заблуждение, в коем пребывают люди легкомысленные, почитающие брак некоей синекурой. Мы убеждены, что человек скучающий — еретик; больше того, это человек, наверняка не ведущий супружеской жизни и не постигший ее основ. Быть может, наши Размышления откроют многим невеждам существование мира, на который они всю жизнь смотрят, не видя его.
Будем также надеяться, что мудрое следование нашим принципам обратит на путь истинный многих заблудших и что если чистые листы, отделяющие вторую часть от третьей, посвященной ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ, впитают немало слез, слезы эти будут по преимуществу слезами раскаяния.
Как хотелось бы нам поверить, что из четырехсот тысяч порядочных женщин, с таким тщанием избранных нами из числа всех женщин Европы, лишь некоторые — скажем, лишь триста тысяч — окажутся так порочны и так прелестны, так пленительны и так воинственны, что взметнут ввысь знамя ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ.
— Итак, к оружию! К оружию!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
О гражданской войне
Прекрасные, как
Клопштоковы серафимы,
ужасные, как
Мильтоновы черти[309].
О манифестах
Немногими общими наставлениями может наука подкрепить мужа перед началом гражданской войны; вообще куда важнее знать, способен ли муж к борьбе, чем гадать, выйдет ли он из этой борьбы победителем.
Тем не менее мы поместим в начале этой части несколько сигнальных огней, призванных осветить ту арену, посреди которой муж, черпающий силы в религии и законах, очень скоро вступит в схватку с женой, опирающейся на собственную хитрость и поддержку всего общества.
LXXXII. Влюбленная женщина способна на все; ожидать от нее можно всего.
LXXXIII. Женщина, желающая обмануть мужа, действует, как правило, расчетливо, но непродуманно.
LXXXIV. Женщины в большинстве своем подобны блохам: они только и знают, что беспорядочно скакать и кидаться из стороны в сторону. Они охотно отказываются от своих первоначальных замыслов, поднимаясь выше их или опускаясь ниже; нарушение ее собственного плана всякой женщине только на руку. Однако мужу не составит труда ограничить круг ее действий; обладая должным хладнокровием, он в конце концов погасит этот костер.
LXXXV. Муж не должен говорить о жене ни единого худого слова в присутствии третьих лиц.
LXXXVI. Для женщины, решившейся изменить супружескому долгу, муж либо все, либо ничто. Из этого и следует исходить.
LXXXVII. Женщина живет головой, сердцем или страстью. После нескольких лет совместной жизни муж должен уметь определить, что толкает жену к измене: тщеславие, чувство или темперамент. Темперамент — недуг, который можно одолеть; чувство — залог вероятной победы мужа; неизлечимо одно лишь тщеславие. Женщина, живущая головой, — наказание господне. Она соединяет в себе пороки женщины страстной и женщины любящей, не уравновешенные никакими добродетелями. Она — существо без жалости, без любви, без добродетели, без пола.
LXXXVIII. Женщина, живущая головой, постарается внушить мужу безразличие, женщина, живущая сердцем, — ненависть, женщина страстная — отвращение.
LXXXIX. Делая вид, что не сомневается в верности жены, держась невозмутимо и молчаливо, муж ничем не рискует. Особенно сильную тревогу вселяет в женщин молчание.
XC. Всячески подчеркивать, что знаешь о страсти своей жены, — глупо; притворяться, что ты не знаешь ровно ничего, — куда умнее. Люди остроумные только так и поступают. Потому-то и говорят, что у всех французов ум чрезвычайно острый.
XCI. Страшнее всего — насмешки света. «Останемся влюбленными хоть на людях!» — вот что каждая супружеская пара должна принять за аксиому. Слишком опасно, если двое разом потеряют в глазах общества нечто, именуемое честью, уважением, почтением, респектом, или как вам будет угодно.
Все эти аксиомы имеют касательство лишь к борьбе. Катастрофа заслуживает отдельного рассмотрения.
Мы назвали описываемый нами кризис гражданской войной, ибо это — война междоусобная, хотя и в высшей степени учтивая. Где же и когда она разразится?
Быть может, вы полагаете, что ваша жена затрубит в трубы и соберет под свои знамена целые полки? Куда более вероятно, что она ограничится услугами одного-единственного офицера и сумеет разрушить мир в вашем доме с помощью этого слабого подкрепления.
— Вы не позволяете мне видеться с людьми, которые мне нравятся! — вот начало большинства семейных манифестов. К этой фразе и всем вытекающим из нее требованиям прибегают чаще всего женщины суетные и лицемерные.
Самый распространенный случай — произнесение манифеста на супружеском ложе, иначе говоря, на главном театре военных действий. Вопрос этот будет рассмотрен особо в Размышлении под названием «О различных видах оружия», в параграфе «О целомудрии в его отношениях с браком».
Женщины лимфатического темперамента сошлются на якобы охвативший их сплин и ради тайного развода будут притворяться умирающими.
Как бы там ни было, почти все жены добиваются независимости средствами, которые оказывают на большинство мужей действие неотразимое и с которых мы намерены сорвать покровы, обнажив их тайное коварство.
Одно из величайших заблуждений рода человеческого — убежденность в том, что наша честь и
