Земная жизнь — постылый ряд забот,Любовь — цветок, лишенный аромата.О, лишь бы плыть — куда-нибудь — вперед, —К развенчанным святыням нет возврата.Он будет мстить. И тысячи сердецПоработит дыханием отравы.Взамен мечты он хочет мрачной славы.И женщины сплетут ему венец,Теряя все за сладкий миг обмана,В проклятьях восхваляя Дон Жуана.3Что ж, Дон Люис? Вопрос — совсем нетрудный.Один удар его навек решит.Мы связаны враждою обоюдной.Ты честный муж, — не так ли? Я бандит?Где блещет шпага, там язык молчит.Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!А Дон Люис! Ты падаешь? Убит,In расе requiescat. Безрассудный!Забыл, что Дон Жуан неуязвим!Быть может, самым Адом я храним,Чтоб стать для всех примером лютой казни?Готов служить. Не этим, так другим.И мне ли быть доступным для боязни,Когда я жаждой мести одержим!4Сгущался вечер. Запад угасал.Взошла луна за темным океаном.Опять кругом гремел стозвучный вал,Как шум грозы, летящей по курганам.Я вспомнил степь. Я вижу за туманомУсадьбу, сад, нарядный бальный зал,Где тем же сладко-чувственным обманомЯ взоры Русских женщин зажигал.На зов любви к красавице-княгинеВошел я тихо-тихо, точно вор.Она ждала. И ждет меня доныне.Но ночь еще хранила свой убор,А я летел, как мчится смерч в пустыне,Сквозь степь я гнал коня во весь опор.5Промчались дни желанья светлой славы,Желанья быть среди полубогов.Я полюбил жестокие забавы,Полеты акробатов, бой быков,Зверинцы, где свиваются удавы,И девственность, вводимую в альков —На путь неописуемых видений,Блаженно-извращенных наслаждений.Я полюбил пленяющий развратС его неутоляющей усладой,С его пренебреженьем всех преград,С его — ему лишь свойственной — отрадой.Со всех цветов сбирая аромат,Люблю я жгучий зной сменить прохладой,И, взяв свое в любви с чужой женой,Встречать ее улыбкой ледяной.И вдруг опять в моей душе проглянетКакой-то сон, какой-то свет иной,И образ мой пред женщиной предстанетОкутанным печалью неземной.И вновь ее он как-то сладко ранит,И, вновь — раба, она пойдет за мной.И поспешит отдаться наслажденьюВосторженной и гаснущею тенью.
