гипотезой, пока новые исследователи не найдут ей подтверждения, «достаточно сумасшедшая» для того, чтобы ее узнали все!
Я же вам говорил, что атлантологи-замечательные люди!
И теперь я могу признаться, что включил в свои записки очерк о Щербатове именно потому, что гипотеза его сразу же показалось мне «достаточно сумасшедшей»! Я за смелых «чудаков», за дерзких мыслителей, потому что дерзкие мыслители-сродни революционерам. Они ломают привычные представления о мире, они расширяют горизонты, они учат смелости. Это и имел в виду Анри Вийон, когда осторожно сказал мне в Париже, что люди дерзкой мысли оставляют после себя след не только в той науке, которой занимаются, — они пробуждают смелость мысли у всего человечества, они обогащают человечество самым важным способностью переступать границы привычного!
…Когда мы с Березкиным подвергли хроноскопии обломок горной породы из геологической коллекции Мориса Вийона и Александра Щербатова, мы увидели лишь мятущийся рой жестких, как железо, снежинок… Та же снежная крупа занесла следы Мориса Вийона и Щербатова-они исчезли навсегда.
Но отважным исследователям поставлен в Антарктиде памятник-трехметровый дубовый крест, обращенный к югу. На нем написано: «В память капитана Р. Ф. Скотта, офицера флота, доктора Э. А. Уилсона, капитана Л Э. Дж. Отса, лейтенанта Г. Р. Боурса, квартирмейстера Э. Эванса, которые умерли при своем возвращении с полюса в марте 1912 года. «Бороться и искать, найти и не сдаваться».
Ни имени Мориса Вийона, ни имени Александра Щербатова, как видите, нет в списке погибших. Но ведь он поставлен всем, кто умел бороться и искать, найти и не сдаваться.
Это, наверное, самое трудное, что можно себе представить, — найти и не сдаваться.
УСТРЕМЛЕННЫЕ К НЕБУ
Глава первая
Как разыскал меня в поселке Приморском, недалеко от Адлера, где мы отдыхали с женою, философ Петя, мой товарищ по работе в Хаирханском массиве, до сих пор остается тайной.
Но — разыскал и однажды предстал передо мною в тот жаркий обеденный час, когда мы, уйдя с моря, обычно отдыхали в саду, в тени виноградника.
— Я нашел клад, — сказал Петя
— Рад, что у клада теперь столь надежный хозяин, — сказал я, улыбаясь — И достойный. Поздравляю с удачей.
— Спасибо Только за кладом надо еще сходить. Очевидно, во всем виновато переутомление, вызванное хроноскопией и работой над книгами, но смысл Петиных слов доходил до моего сознания как бы сквозь плотно свалявшуюся вату, и мне пришла в голову нелепая мысль. Наш хозяин, Вася, работал в совхозе конюхом, и я почему-то решил, что Петя нуждается в его помощи.
— Вам подвода нужна?
— Не нужна подвода, — быстро сказал Петя — Клад еще надо найти.
— Петя, прошу вас, — сказала моя жена. — Мы здесь отдыхаем! Никаких деловых разговоров. Очень прошу вас!
— Я все понимаю, — кивнул Петя. — Абсолютно все!
— Усаживайтесь поудобнее и вообще чувствуйте себя как дома, — сказал я. Ведь про клад в двух словах не расскажешь. Представляю, сколько вам пришлось пережить!.. А через час пообедаем и, кстати, обмоем вашу находку. У нас припасена бутылка отличного венгерского.
— Переживаний пока немного было, — смутился Петя. — А находка моя столько веков обмывалась, что не знаю уж, как и уцелела. Просто чудо…
Тут с моря вернулись наши друзья, Ева и Яша. Я познакомил их с Петей и в точности повторил его последние фразы
— Воистину сказочный клад, — согласился Яша. — Несколько веков его «обмывали», и все-таки кое- что осталось?!
— Нет, — сказал Петя. — Не клад обмывался, а ваза, и не людьми, а морем…
— По порядку, Петя, — взмолился я. — Ради бога, начните сначала.
— Мы нашли огромную глиняную амфору с планом замка, и на плане указано, где зарыт клад! Нам удалось вытащить ее из трюма затонувшего корабля. Просто чудо. Корабль, наверное, лет четыреста назад затонул, и все сохранилось.
— Действительно, чудо, — согласился я. — Это и есть начало?
— Нет. Самое начало было в Москве. — Петя почувствовал, что путается. Сейчас я все объясню! Вы знаете, я увлекся подводным плаванием…
— Он и спелеолог, он и аквалангист, — пояснил я Еве и Яше. — Удивительно! И философ к тому же… А Петя продолжал:
— Знаете, после Хаирхана я решил, что должен увидеть море изнутри. Потому, наверное, что в подземные озера ныряешь как в ночь. А море днем-другое, правда?.. Вот и связался я с археологами- подводниками, чтобы приятное с полезным соединить. Как философ, я по эстетике специализируюсь, а прекрасное оно повсюду вокруг нас разлито. И в природе, и руками человека творится. Часто, к сожалению, мимо проходим мы, а если приглядеться!.. Еще тогда, зимою, я подумал: найти бы клад из прекраснейших ювелирных изделий, таких, чтоб украсили они лучшие наши музеи…
— Вот это целеустремленность! — сказал я. — Решил найти клад и — нашел!
Ирония моя не дошла до Пети.
— Да! — радостно согласился он. — И руководитель меня поддержал…
— Какой руководитель? По розыску кладов?
— Нет, по курсовой работе. Профессор Брагинцев. Вы не могли о нем не слышать!
— Слышал, — сказал я.
— Вот видите! И такой серьезный человек считает, что есть шансы найти клад в районе Хосты.
— И в любом другом месте — тоже, — сказал я.
— А про развалины крепости в тисо-самшитовой роще вы помните? — воскликнул Петя.
— Нет. А при чем тут тисо-самшитовая роща?
— Да план же на вазе-той самой крепости! Как вы не поймете? Тот самой, что на территории заповедника!
— Почему вы так решили?
— А другой нет поблизости! Логика Пети меня «сразила».
— Если потребуется рабочая сила, — сказал я, — перетащить что-нибудь, упаковать…
— Хроноскоп! Хроноскоп мне нужен!
— У хроноскопа иное предназначение, — это я произнес жестче, чем хотел. Клады не по его части.
— А если там скрыты прекраснейшие произведения искусства? А если там неведомые миру шедевры?
— Скорее всего там «пшик», дорогой мой Петя. Как и в прочих воображаемых кладах.
По-моему, мир рушился в его глазах.
— Зачем клад искать, когда под ногами денег полно? — сказал Пете наш хозяин Вася. — На кавказской земле, если голова есть, руки есть, без клада прожить можно, товарищ. Мимозу сажай-в марте
