Стрела – на этот раз длинная, выпущенная из лука, – пролетела пятью стопами правее и выше головы Ленды.
– Они сажают стрелков на другие сани. Вероятно, подъедут ближе и так нам всыплют… Присев, ты станешь целью помельче. Но если не получится, что ж делать. Благодарю за откровенность.
– Далеко они?
– Жаль еще один болт тратить. Когда на двести шагов подъедут, я попробую им коня прикончить. За двести шагов один раз из трех я в человека попадаю.
– Ну, значит, ты не Бобин Чапа. Тот вроде бы стрелу стрелой расщепляет.
– В гномиков ты тоже наверняка веришь, а? Да, впрочем, на турнире дел о другое. Щит в плевке от тела, расстояние известное, лук пристрелянный, ветер слабый. Мне уже доводилось видывать таких, которые на тренировке, стреляя в рыцарский шлем, половину стрел в глазную щель всаживали. А потом, когда до боя доходило, за сто шагов ни разу попасть не могли в конную хоругвь.
Бельничане были либо исключительно тупые, либо не очень боевые, либо ими хуже командовали, чем предполагал Дебрен, потому что лишь в четверти мили от границы Ленда слегка тронула его по плечу, дав знак, чтобы он остановился.
Он повернулся и, задрав голову, начал коситься из-за бедра девушки. Кажется, у них было одинаково развито чувство расстояния. Он считал, что идущая рысью погоня была как раз в двухстах шагах, когда собачка освободила тетиву.
На сей раз ему не пришлось наводить чары, чтобы отследить полет болта. Может, он и прозевал бы конечный этап, но трудно было не связать полет болта с кувырком через голову, который неожиданно проделал сосед возницы.
– Дьявольщина! – выругалась Ленда. Кажется, не этого она хотела. Получивший в грудь крестьянин свалился на сидевшего позади него арбалетчика, его оружие вылетело с саней, но сами сани ничуть не притормозили.
Из-за спины возницы поднялся бородатый кордонер. В руках у него был украшенный кроличьими хвостами лук.
Первая же стрела прошла в двух стопах от головы магуна.
– Давай стремя! – крикнул Дебрен, вытягивая вперед выпрямленные, насколько возможно, руки, сложив ладони. – Быстрее будет!
– Не удержишь! – Она, вероятно, даже верила в это, но заканчивающееся стальной петлей ложе уже опускалось.
– Тяни!
Приклад уперся где-то высоко, кажется, в грудь. Незачем было забивать себе этим голову. Ленда дернула так, что у Дебрена аж в локтях отдалось. Но он не отпустил. Это удалось потому, что она на мгновение сжала бедра, отвела вперед щиколотки и позволила ему почти полностью выпрямить руки, но в основном из-за того, что другого выхода у них просто не было. Чтобы выжить, надо было стрелять как можно быстрее.
Вторая стрела прошла выше, но, к счастью – стороной.
Болт не промазал. Попал в сани. Они были на тридцать шагов ближе, поэтому Дебрен сразу увидел торчащее в лавке древко.
– Следующий, – буркнул он, сожалея, что не видит лица Ленды. Возможно, он тратил бесценные мгновения, может быть, совершил ужасную ошибку, доверив свою жизнь отчаявшейся девушке. Победа, бывшая на расстоянии вытянутой руки, неожиданно рассеялась, смерть заглянула в глаза. Ленда имела все основания растеряться. Она держалась стойко, но наступает такой момент, когда даже самые стойкие…
Стремя упало сверху, чуть не выломив ему большой палец. Он схватил. Крепкие, врезавшиеся в вонючие штаны ляжки сдавили шею, лишили дыхания. Совсем рядом, почти задев ребра, пронеслась двухлоктевая стрела. Рывок. Он выдержал. Щелчок собачки, потом второй, сопровождающий укладку болта в канавку. Она не отпускала, ляжки по-прежнему тисками сдавливали его. Это страх. Она трусила. Все трусили – те, что в санях, тоже. В страхе нет ничего позорного. Пока он не парализует, не одурманит, не заставит тело дрожать. Ленда не дрожала. Но ее натянутые, как мокрые вожжи, мускулы…
Видя мчащуюся ему прямо меж глаз стрелу, он подумал, что надо было упасть и отнять у Ленды арбалет. Возможно, он успел бы. Но она не успела.
Стрела – так он это воспринял – в последний момент свернула и, задев его левое бедро, угодила всей силой в бедро Ленде.
Рядом со щекой промелькнула искра, вторая ошпарила шею. Он услышал щелчок собачки. Древко искривилось, ударило его по кончику носа и застыло в таком положении, наклонившись слева направо. Болт мелькнул красным оперением, пронесся сквозь развевающуюся гриву одной из лошадей и пригвоздил к козлам ногу возницы. Мужчина упал на локоть, натянул вожжи. Сани резко повернули, покачнулись, сверкнули оковкой полозьев и уже вот-вот должны были потерять равновесие, когда неожиданно перед падающим полозом выросла небольшая горка. Кто-то взвизгнул, громко треснула солидная балка, и сани, лениво перевернувшись, показали Дебрену брюхо.
– Бежим! – крикнула Ленда. Громко и сильно. Выходит, что кованый пояс верности повел себя как и полагается кованому панцирю и не уступил наконечнику стрелы. Стрела торчала не в тазу и кишечнике, а просто между металлом и штанами.
Дебрен побежал. Тяжело, все время балансируя на грани падения, но все-таки – бежал. Из-за всех этих стрелоконных маневров выполняющий роль седла балахон то ли раскрутился, то ли сполз, и укрытый тонкими штанами наборный чешуйчатый панцирь начал натирать ему шею.
Было больно, к тому же все сильнее, потому что Ленда, инстинктивно оберегая раненые ноги, не могла так же хорошо, как при обычном движении, приноровиться к ритму прыжков, если вообще пробовала. Скорее всего нет: слишком много неудобств доставлял ей арбалет, тетиву которого она все время пыталась натянуть.
У бородатого таких проблем не было. Понадобилось совсем немного времени, чтобы подготовиться, зато когда он уже начал стрелять, то тетива ни мгновения не оставалась в неподвижности. Видимо, он в самом начале высыпал стрелы из колчана и уложил на дне перевернутых саней, потому что физически невозможно было так быстро доставать их из-за спины, натягивать лук и хотя бы грубо прицеливаться. Кордонер набрал темп по меньшей мере в четыре стрелы за бусинку, но ближе, пожалуй, к пяти, чем к четырем. Под конец, когда расстояние увеличилось, очередная стрела взлетала в воздух раньше, чем предыдущая заканчивала полет. Это был истинный град снарядов.
Не попала ни одна. Если б Дебрен и Ленда были целью, шириною равной хотя бы дверям конюшни, то несколько стрел – возможно, три, – попали бы в них, вместо того чтобы врезаться в сугроб выше, ниже и по сторонам. К счастью, они были гораздо меньше размерами, и единственным источником разлившейся крови была шея магуна.
Несмотря ни на что, боль докучала значительно меньше, чем усталость. Порой он почти хотел, чтобы лучник наконец попал, раз и навсегда покончив с этими мучениями.
– Стой!
Он тут же послушался. И, о чудо, выполнил приказ Ленды буквально, хотя еще только что дал бы отсечь себе руку, зная, что если только перестанет бежать, то сразу повалится ничком. Меж тем он не только стоял на совершенно ватных ногах, но даже, несмотря на частое, как у перебегавшейся собаки, дыхание, слышал.
– Что… что это… было? – выдавил он. Ленда не успела ответить.
Разносящийся по всему склону звук рога не оставлял ни тени сомнений. Кроме одной. Дебрен не мог сказать, откуда он долетал. Он подумал, что у владельца рога должны быть легкие размером в солидный бочонок. Басовитый гул наполнил все вокруг.
– С дороги, – буркнула Ленда. Немного, кажется, удивленная, она не спеша закладывала болт в канавку арбалета.
– Что?
– Сигнал! – Она начала крутить головой, неизвестно зачем оглядываться, потому что сани, освободившиеся от конского трупа, и четверо наездников были прямо перед ними. Широко разбросанная и с каждым мгновением все более растягивающаяся цепь галопом мчалась в гору, посверкивая остриями копий
