Хэл проснулся, и на душе у него было печально, но он больше не чувствовал себя оцепеневшим, мертвым.
Он был жив – и будет жить, пока его не убьют.
Теперь он верил в слова, сказанные когда-то Сэслик: «Для всадника не будет никакого 'после войны'».
Как ни странно, он почувствовал себя намного лучше, чем чувствовал все это время – с тех пор, когда увидел гибель своей подруги.
– У меня есть идея, – сказал Хэл. – Думаю, нам следует устроить праздник.
– Праздник? – точно не веря своим ушам, переспросила Хири.
Они сидели в ее спальне. Хири терпеть не могла рано вставать, так что Хэл, закончив утреннюю пробежку, обычно приносил ей поднос с гренками, которые она предпочитала есть без масла, и чашкой травяного чаю.
Почему-то ни один из них не пытался соблазнить другого, не заходя дальше почти братского объятия и легкого касания губ вечером, перед тем как ложиться спать, и в качестве утреннего приветствия.
– Праздник зимнего солнцестояния, – сказал Хэл.
– Ты с ума сошел.
– Вовсе нет.
– Сэр Хэл, любовь всей моей жизни, у вас мозги как у ягненка. Все только и знают, что жаться поближе к камину, мечтая о весне. А этот замок – да и вообще вся здешняя округа – не слишком счастливое местечко. Война обошлась нам всем слишком дорого.
– Вот именно. Поэтому и нужно устроить праздник.
– Ты не из тех, кто устраивает праздники, – подозрительно сказала Хири.
– А кто из тех, кто их устраивает?
– Сэр Том. Я.
– Вот и хорошо. Ты и займешься его устройством. Все равно у тебя больше денег, чем у меня.
– Угу, – согласилась Хири. – Если тебе непременно нужно устраивать дурацкий праздник, чтобы все сидели, злобно глядя друг на друга и думая о старых междоусобицах или о... о людях, которых здесь нет, то изобрети что-нибудь такое, чтобы все сложилось как надо. Спелось, как сказал бы сэр Том.
Хэл ухмыльнулся.
– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то это была порочная улыбка, – заметила она осторожно.
Он пошарил в кармане рубашки.
– Вот тебе приглашение. Ты должна будешь появиться на празднике в том, что на тебе было, когда ты получила это приглашение.
– В этом?
Под теплой накидкой на ней не было ничего, кроме почти прозрачной ночной сорочки.
– Вот тебе еще два приглашения для кого-нибудь другого. Нужно только выбрать подходящий момент, – сказал Хэл, – и мы немало повеселимся.
На ее губах мелькнула улыбка.
– А ты?
– Когда я, – сказал Хэл, – получил свое приглашение от лихого всадника, на мне как раз была парадная униформа. Ха-ха-ха!
– Пожалуй, ты не такой уж и сумасшедший. А может, и сумасшедший. Я никогда не думала, что ты можешь прийти ко мне с подобной идеей.
– Я и не мог... раньше, – сказал Хэл, улыбнувшись. Хири отвела глаза.
– Ну и кого мы пригласим на праздник? Местную знать?
– Всех.
– Всех?
– Слуг, крестьян, жрецов, щеголей, простофиль. Всех.
– Всю округу?
– Дедушек, бабушек, младенцев, ребятишек, даже овец, если тебе взбредет в голову.
– Так что мы там говорили о твоем сумасшествии?
– Ах да, – сказал Хэл. – Еще два момента. За каждое украшение, которое захотят надеть гости, нужно будет принести монетку: медную, серебряную, золотую. Они пойдут в фонд госпиталей.
– Хм. Тогда кое-кто придет вообще без украшений.
– А другие нацепят на себя гору безделушек, – пожал плечами Хэл. – И еще. Каждый должен будет принести с собой что-нибудь съестное.
– А это зачем?
