Я спускался в свою каюту только для сна. Все остальное время я находился на палубе, восхищаясь огромной и прекрасной страной Нумантией, которой я поклялся служить.
Пассажиры, путешествовавшие вместе со мной, принадлежали в основном к обеспеченному классу, поэтому я держался особняком. Несколько раз мужчины предлагали угостить меня выпивкой, на что я соглашался с радостью, так как заключил тайную договоренность с барменом: что бы я ни заказывал, мне будут подавать бокал кипяченой воды с кубиками льда и дольками лимона. С виду этот напиток весьма напоминал какой-нибудь смертоносный коктейль из очищенного алкоголя.
Я не пытался заводить друзей – меня значительно больше интересовали окрестности, чем праздные разговоры, – поэтому обычно завтракал рано и в одиночестве. Кроме того, я много читал. Незадолго до отъезда я купил книги по истории Юрея, Спорных Земель, и даже одну тонкую брошюру о 17-м Уланском полке. Не то, чтобы мне нравилось чтение, но все же оно было менее тягостным, чем перспектива предстать полным невеждой по прибытии в Ренан.
Помню, как прохаживаясь по прогулочной палубе, я заметил чародея, забавлявшего молодую семью. Он был одним из артистов, нанятых владельцами корабля вместе с менестрелями, музыкантами и мимами для развлечения пассажиров.
Несмотря на опрятную одежду, вид этих людей не свидетельствовал о большом достатке. Я предположил, что они либо берегут деньги для праздника, либо едут за деньги какого-то богатого родственника. Их было четверо: двое мальчиков в возрасте трех – пяти лет, отец примерно моего возраста и мать, чья очередная беременность была уже заметна для окружающих.
Чародей оказался довольно одаренным – полный дружелюбный мужчина, болтавший без умолку, пока его ловкие руки творили чудеса. Он взял у одного из ребят маленького игрушечного тигра и последовательно превратил его в мяукающую кошку, лающую собаку, брыкающуюся зебру и, наконец, в настоящего тигра, разинувшего клыкастую пасть. Прежде чем дети успели испугаться, тигр жалобно замяукал и уменьшился в размерах. Ребята залились смехом, и волшебник протянул игрушку обратно. Отец повернулся, увидел меня и почтительно наклонил голову, здороваясь с молодым офицером.
Я смущенно ответил на его приветствие и пошел дальше. Остановившись на корме, я думал о странном чувстве отстраненности, которое я испытывал, наблюдая за этими людьми. Они вели жизнь такую же странную и далекую для меня, как если бы они жили в одном из других миров, к которым, без сомнения, прикасается великое Колесо.
По мере нашего продвижения на Юг земля становилась суше и негостеприимнее. Поселения попадались реже, а фермы отстояли друг от друга дальше. Люди на берегу и в лодках выглядели беднее, их одежда больше не сверкала радужными красками севера.
Мы остановились, чтобы пополнить запасы в порту, представлявшем собой причал с кучкой ветхих зданий. Я вышел на берег размять ноги. В конце причала на корточках сидел старик – беднейший из бедных, судя по его лохмотьям. Рядом с ним примостилась девочка лет девяти-десяти. На обоих лицах лежала печать терпеливой мудрости, которую порождает нищета – боги не могут дать мне ничего в этой жизни, и свое единственное благословение я обрету с новым поворотом Колеса. Я поискал в своем кошельке монетку, хотя старик не обратился ко мне с просьбой о подаянии.
– Добрый сэр, – произнес он, и его взгляд на мгновение прояснился, когда он различил стоявшего перед ним человека. – Вы не купите мою внучку?
Не знаю, почему я удивился. Мне случалось видеть мужчин и женщин, бесстыдно предлагавших своих детей на продажу в грязных переулках Никеи. Но отчего-то у меня по спине пробежал холодок.
– Нет, – ответил я. – Я всего лишь солдат. У меня нет места для нее.
– Она не причинит вам беспокойства, – продолжал он, словно не услышав меня. – Она хорошая девочка и никогда не болеет. У нее целы почти все зубы. Кроме того, она очень мало ест. Она умеет шить, и я уверен, что вы сможете найти кого-нибудь, кто научит ее готовить. Она даже может... – старик понизил голос, – может быть ласкова с вами. Но лучше бы ей сперва подрасти.
Он подтолкнул девочку, и та попыталась улыбнуться как одна из портовых шлюх, лениво бродивших вдоль причала. Но я ясно видел страх на ее лице.
Возможно, мне следовало ударить старика или сделать еще что-нибудь. Но я лишь уронил в пыль перед ним серебряную монетку и торопливо вернулся на борт «Таулера». В очередной раз я получил напоминание о том, что, несмотря на свое величие, Нумантия несет на себе ужасное бремя отчаяния и нищеты.
Тогда я пожелал, как желаю и сейчас, чтобы все мы были богаты, или по крайней мере ни в чем не нуждались. Но полагаю, в таком случае наша праздность прогневит богов и заставит их разбудить Умара, чтобы тот начал все сначала и сотворил для своей забавы новый мир.
По окончании второй недели путешествие стало меня тяготить. Мои застоявшиеся мышцы требовали физических упражнений. Я подумал о возможности бегать вверх-вниз по палубам или взбираться на тиковые надстройки на потеху матросам и отверг ее, решив не уподобляться обезьяне, запертой в клетке.
Река Латана теперь стала голубой и чистой, а окружавшие ее земли вновь зазеленели и покрылись богатыми фермами. Мы вступали в самую благословенную область Нумантии – провинцию Юрей. Река разветвлялась снова и снова, но каждое русло оставалось пригодным для навигации. С вершины третьей палубы я мог видеть за дымкой расстояния горную гряду, по которой проходила граница Спорных Земель. Здесь я собирался получить боевое крещение и сделать себе имя.
Когда мы причалили, я оседлал своих лошадей и поехал через город по дороге, которая должна была привести меня в Мехул, где стоял гарнизон 17-го Уланского полка.
Я ожидал увидеть красивый город, а вместо этого обнаружил, что попал в волшебную сказку. Ренан был очень стар и когда-то служил летней резиденцией нумантийских королей.
Если повсюду стояла жара, то здесь было прохладно. Приятный ветерок дул с горных вершин и играл листьями деревьев многочисленных городских парков. Таких деревьев я еще никогда не видел – шестидесяти футов в обхвате, с огромными разноцветными листьями, которые могли служить зонтиками от коротких, но благодатных дождей, орошавших здешние земли в любое время года.
В центре города вместо дворца или мрачной крепости был разбит сад с фонтанами среди колонн из черного мрамора с золотым орнаментом. Журчащие каскады сбегали в маленькие бассейны.
Сеть каналов пронизывала город, соединяя его с многочисленными озерами провинции. Огромные разноцветные здания, невероятно древние, тянулись вдоль улиц; их балконы и решетки напоминали причудливые арабески, на крышах росли цветы.
