Брукс изобразил улыбку, постоял с ней немного, а затем продолжал:
— Поскольку поражение невозможно, не будем о нем больше говорить. Мы контратакуем мусфиев, загоняем их обратно в резервации, потом — вытесняем с D-Камбры. Затем, по мере упрочения наших позиций, можно будет атаковать главную базу мусфиев — Е-Камбру. Захватив и эту планету, мы не оставим для них места в системе. Получив ресурсы С-Камбры в полное свое распоряжение, мы сможем провести реконструкцию и продолжить наше победоносное наступление.
— Я вынужден снова напомнить тебе, — вклинился Брайен, — о твоей склонности не только строить воздушные замки, но и распоряжаться в них так, как будто они уже существуют в действительности. Вернись, пожалуйста, на землю. Давай обсудим, что произойдет после нашей акции на маневрах. Независимо от того, насколько ощутимым будет наш удар, у Корпуса останется достаточно солдат, чтобы устроить облаву в этих холмах. Это будет жестокая схватка. Но лично я проголосовал бы «за», потому что это не идет вразрез с той стратегией действий, которая нами уже утверждена. — Брайен сделал ударение на последних словах.
— Согласно моему плану, после успеха нашей акции Корпус действительно начнет прочесывать джунгли, — отвечал Брукс. — Только нас там не будет.
Хорошо бы… То есть абсолютно необходимо, чтобы идеи революции поселились в сердцах людей. Можно сидеть тут, в холмах, и вести агитацию среди диковатых фермеров, охотников, крестьян. Наши ряды от этого растут, но слишком, чудовищно медленно. К нам присоединяется один, а двое наших умирают от ран или болезней. А еще один перебегает в Корпус. Мне не по душе такая статистика. Здесь, в этой глуши, все наши бойцы — это люди вроде меня. Те, кто уже сделал в городе все, что мог, и вынужден скрываться, чтобы выжить. Скажу прямо. Я чувствую, что не могу работать на революцию в полную силу. Я способен принести гораздо больше пользы, но не в этом захолустье. Я родился и вырос в Леггете и сменил там много работ. Потом мне пришлось стать шахтером. И уже на С-Камбре я вступил в движение. Я хорошо знаю, что город — тоже джунгли, и куда более непролазные. Но именно там мы должны вести борьбу с угнетателями. В городе все цели под рукой, их легко изучить. А когда придет время нанести удар, мы ударим с такого близкого расстояния, что враг не сможет воспользоваться своими танками, ракетами, кораблями и артиллерией. Если мы решимся пойти по этому пути, натиск будет усиливаться с каждым днем. Когда люди слышат о нападении на патруль в джунглях, они зевают. Но если тот же патруль подстеречь и уничтожить в центре Леггета, то все увидят, как мы сильны. Так мы быстрее приблизим час нашей победы.
Брайен хотел что-то сказать, но Брукс продолжал:
— Когда мы превратимся в реальную силу, Планправ и его головорезы начнут давить на все кнопки. Заставы на дорогах, запретные зоны, комендантский час, зверства солдат, преступления агонизирующего режима. Люди воочию увидят то, о чем мы пытались говорить им все эти годы. Увидят, каков их мир на самом деле. К нам устремится поток новых людей, а Корпус в панике еще увеличит нажим. Начнется цепная реакция, братья и сестры. Вместо горстки боязливых, болезненных, истощенных и всеми забытых партизан, ведущих безысходную войну в джунглях, в священном неистовстве поднимутся массы людей, становясь нашими братьями и сестрами. Это будет днем нашей полной и окончательной победы!
Брукс внезапно замолчал. В пещере повисла абсолютная тишина, и он почувствовал, что вдохнул силу в этих людей, укрепил их волю к победе. Раздались аплодисменты.
Поднялся Брайен.
— Брат Брукс — один из самых вдохновенных наших ораторов, — сказал он. — Мощь его риторики достойна восхищения. Однако…
— Извини, что перебиваю тебя, брат, — сказала Пойнтон. — Мне кажется, сейчас не подходящее время для полновесных дебатов. Все мы слишком возбуждены. Предлагаю на некоторое время отложить обсуждение вопросов генеральной стратегии, чтобы мы успели все трезво взвесить и обсудить новый круг вопросов с членами ячеек. Но по одному пункту предлагаю принять решение прямо сейчас, — сказала она.
Брайен поджал губы.
— Мне понравилось предложение брата Брукса обернуть военные учения против системы, — продолжала Пойнтон. — Мы уже давно ждали подходящего момента для демонстрации силы. Я не вижу недостатков у предложения брата Брукса. Это прекрасная возможность, рискуя всего лишь незначительным числом бойцов, нанести значительный урон угнетателям. Причем действовать мы будем вдали от наших жилищ и секретных баз, не подвергая их опасности.
В наступившей тишине члены группы вопросительно переглядывались. Один встал.
— Я — за. Надо ударить по ним быстро и сильно. И потом посмотрим, что из этого выйдет.
В поддержку выступили еще двое.
— Все ясно, — холодно сказал Брайен. — Брат Брукс озвучил весьма популярные умонастроения. Нужно внести кое-какие оговорки, но, видимо, действительно пришло время перенести боевые действия в стан врага. Кто голосует за его план?
Все подняли руки.
— Больше чем большинство, — констатировал Брайен. — Снимаю шляпу перед красноречием брата Брукса и присоединяюсь, чтобы сделать решение единогласным. Мы сразу же приступим к разработке детального плана операции. Уже очень поздно, и я предлагаю закончить это совещание. Многим из нас предстоит много километров обратного пути. Многие должны быть к рассвету в определенных местах.
Когда все поднялись и стали прятать оружие, Пойнтон подошла к Бруксу.
— Есть люди, полагающие, что эта небольшая акция придаст тебе авторитет, обладая которым ты можешь пойти слишком далеко, — предостерегла она шепотом.
— Наверное, — безразлично бросил Брукс. — Но мне нет дела до интриг. Мне надо, чтобы в нашей борьбе не было никаких компромиссов. Ни сейчас, ни когда-либо. Вплоть до окончательной победы.
Глава 15
— Ну и дерьмо! — произнес в своей неспешной манере Эрик Пенвит, разглядывая базу отдыха Корпуса в Леггете. — Те же самые бараки, только покрашены в яркие цвета.
— Дерьмо, — согласился Ньянгу. — И в дерьмовом месте. В окрестностях только одна достопримечательность — коллектор канализации.
База отдыха лепилась к склону холма, обращенному к самому большому в Леггете канализационному отстойнику, и действительно очень напоминала бывшие бараки.
Пятеро страйкеров были облачены в летнюю полевую форму цвета хаки. Она состояла из рубашек с короткими рукавами, шорт, носков до колена и черных кожаных сандалий.
— Ладно, молодежь! — сказал Фаул. — Веселитесь! Через неделю увидимся. — Он поспешно спустился по склону холма и, пройдя сквозь калитку совсем не строгого пункта охраны базы, вышел на улицу.
— Плюнул на нас и убежал, — сказал Тон Майлот. — Интересно, чего ради?
Увидев, как бывшего 'раум обнимает хорошенькая молодая женщина, уже заметно беременная, он присвистнул. Рядом с ней стоял мальчик лет двух-трех.
— Вот и ответ на мой вопрос. Счастливчик!
— Интересно, кто она ему? — полюбопытствовал Эрик. — Жена или просто живут вместе?
— Ну, и то и другое солдатам запрещено, по-моему, — сказал Майлот.
— Конечно, запрещено, — подтвердила Энджи. — Не намекнуть ли начальству?
Исказившись в лице, Ньянгу посмотрел на нее.
— Ты что, Рада, хочешь донести на него? Зачем?
— Не знаю. — Она выглядела растерянной. — Ведь он — 'раум.
— Он — один из нас, — нажимал Иоситаро.
— Я просто пошутила, — ответила она.
— Ну и шуточки! — сказал Ньянгу.
— Да иди ты в задницу, и… — Она оборвала фразу. — Забудь об этом, ладно?
