Тенедос, правитель Каллио, покинул свой дворец, причем никого не предупредив заранее, да еще в сопровождении отряда солдат? Не кажется ли вам, что это его по крайней мере насторожит, а может быть, он даже подготовит для нас какой-нибудь сюрприз?
Последовало долгое молчание. Наконец принц вздохнул, опустив голову. Я ощутил прилив облегчения – похоже, проницательность, позволявшая Рейферну быть удачливым купцом, на сей раз его не покинула.
– Ты прав, Дамастес, – неохотно признался он. – Но говорю эти слова, не испытывая к тебе теплых чувств. Я останусь в замке, как ты и хотел. Но не жди, что я просто улыбнусь и пожму плечами, забыв о своем минутном капризе. Я отвечаю за каждое свое слово. Можешь идти. Желаю тебе удачно поохотиться, трибун.
Не дожидаясь ответа, принц вышел, громко хлопнув дверью.
Подождав немного, я вышел следом за ним, погруженный в раздумья. Принц Рейферн оказался лучше, чем я о нем думал, и я в который раз напомнил себе не делать поспешных выводов. Возможно, император был прав, назначив своего брата принцем-регентом.
Мы выехали ближе к вечеру, небольшими группами по три-четыре человека. Впереди были штатские, за ними следовали солдаты, тоже переодевшиеся в темное гражданское платье и спрятавшие оружие. Ветреная, промозглая погода как нельзя лучше соответствовала нашему предприятию. Мы встретились в условленном месте, на холме в пяти милях за городом. Как только стемнело, мы спустились на пустынную в это время главную дорогу и направились к Ланвирну.
Мы впятером распластались в грязи на вершине холма, глядя на раскинувшийся внизу Ланвирн: капитан Ласта, Синаит, Кутулу, Карьян и я. Остальные спрятались в ветхой лачуге неподалеку. Только что рассвело. Мы ехали всю ночь, остановившись ненадолго лишь для того, чтобы подкрепиться сухим пайком, запивая еду вином из фляжек. Провидица Синаит хоть как-то скрасила эту убогую трапезу, прочтя над фляжками небольшое заклинание и нагрев их, поэтому мы продолжили путь, наполнив тела теплом.
Подобно Полиситтарии, Ланвирн был обнесен высокой крепостной стеной. Сама крепость представляла в плане квадрат. В углах и по обе стороны от ворот возвышались четырехугольные башни высотой по семьдесят пять футов. Небольшая речка, перегороженная запрудой, заполняла водой ров, выкопанный вдоль трех стен крепости; за четвертой простиралось непроходимое болото. Шло время, и за пределами крепостной стены, с другой стороны моста в три пролета, перекинутого от ворот через ров, образовался небольшой городок. Повсюду в раскисших от ливней полях копошились крестьяне; по грязным дорогам со скрипом тащились телеги. Если только это была не тщательно подстроенная ловушка, Джалон Амбойна не догадывался о нашем появлении.
Мы по очереди осмотрели раскинувшийся внизу замок. Над главной башней реял флаг, говоривший о том, что хозяева дома.
Синаит неуверенно предложила сотворить небольшое заклятие, но тут же заметила, что лучше этого не делать, чтобы Джалон ничего не почувствовал. Я согласился: мы справимся с чародеем грубой силой оружия.
Первым делом нам нужно проникнуть в крепость. Конечно, два-три человека смогли бы забраться по стене; мы захватили с собой веревки с крюками. Но нас-то интересовало нечто большее, чем фамильное серебро. У меня возник план. Подозвав к себе капитана Ласту, я указал ему место, где, на мой взгляд, Ланвирн был наиболее уязвим.
– Рискованно, – шепнул он. – Очень рискованно. Я так понимаю, нам придется ждать, пока кто-то откроет путь?
– Именно.
– Мм. Четыре – нет, шесть человек, – задумчиво произнес Ласта. – А остальные где спрячутся... в одном из этих сараев? В том, что ближе всего ко рву?
– Нет, – сказал я. – Лучше в другом. Не надо подходить слишком близко к мосту.
– Очень рискованно, – повторил Ласта. – Но ничего лучше я предложить не могу.
Переглянувшись, мы пожали плечами. Решение было принято.
Тоненький серп луны то и дело заслоняли мечущиеся по небу облака. Выбравшись из хлева, мы всемером проскользнули ко рву. Мы – это Свальбард, несший веревки, чтобы скрутить чародея, заткнуть ему рот и завязать глаза; другой такой же великан по имени Элфрик, один из людей Кутулу; двое лучников (Маных и мой давнишний боевой товарищ, лучший стрелок из всех, каких я только знал, улан Курти); Кутулу; я и, наконец, моя тень Карьян.
Все – кроме лучников – были вооружены мечами, но мы спрятали ножны за спиной. Мечи понадобятся нам тогда, когда мы проникнем в Ланвирн, но не раньше. По крайней мере, я на это надеялся. Главным нашим оружием были длинные кинжалы и мешочки с песком, призванные заставить умолкнуть всех, кто нам помешает. Мы с Карьяном захватили четырехдюймовые свинцовые болванки, которые, зажатые в кулаке, существенно увеличивают силу удара. При желании их можно также использовать в качестве метательного оружия: именно так я убил каллианского ландграфа Эллиаса Малебранша. Лучники обмотали тетивы луков лентами, чтобы они не зазвенели при выстреле.
На улицах городка было пустынно, и у запертых ворот замка не дежурили часовые. Однако в окнах башен рядом с воротами мерцали огни: значит, стража, не желая мокнуть под дождем, предпочитала нести службу в более уютной обстановке.
Бесшумно, пригибаясь, мелкими перебежками мы приблизились ко рву. Наполненный проточной водой реки, он не источал зловония болота, что свойственно большинству крепостных рвов, но вода в нем была ледяной. Я пошел первым. Не успел я сделать и полдюжины шагов, как дно резко ушло вниз, и я поплыл. Течение попыталось затянуть меня под мост, но я стал грести сильнее и добрался до первой опоры. Качаясь на волнах, ко мне приблизились еще шесть голов. Напор воды вжал нас в грубую каменную кладку.
Перебираясь от одной опоры к другой, мы наконец добрались до осклизлых кирпичных стен крепости. Трое проплыли в пролет на противоположную сторону моста, трое остались со мной. В стене прямо у поверхности воды имелся небольшой выступ, и мы присели на него, переводя дыхание.
Достав из-за пояса стальные колышки, я вбил их в щели в стене, используя вместо молотка свинцовую чушку. Свальбард подсадил меня, и я вбил новые колышки. Так мы продолжали до тех пор, пока у нас не была готова примитивная лестница почти до самого парапета моста. До меня доносились глухие удары, позвякивание и шарканье ног по камням, указывающие на то, что Кутулу со своими людьми делает то же самое.