— И все они могут летать? — спросил он у стоящего рядом офицера, почти такого же крупного, как мусфии.
— Да. Два летают хорошо, а третий прихрамывает… Прошу прощения, покалечен, — ответил альт Дилл.
— Понятно, — Аликхан не мог оторвать взгляд от «аксаев». — Это на них вы сражались с захватчиками?
— Именно, — солгал Бен, от всей души надеясь, что мусфии не догадается об этом.
— Замечательно. Ни за что бы не подумал, что на кораблях в таком состоянии можно осуществлять сложные маневры.
— Это было интересно, — на этот раз Дилл сказал правду.
— Ты сам летал? — Да.
— А кто уничтожил патрульные корабли?
— Один я, а другой мой напарник… Один из тех, кто летел вместе со мной и прикрывал мой тыл. Я обстрелял и «Корфе»… это флагманский корабль Алена Редрута… но промахнулся.
«Что-то я слишком разболтался», — подумал Дилл.
— Значит, на твоем счету уже есть убитые враги, — сказал Аликхан. — Мне повезло меньше.
— Надеюсь, пока ты находишься в этой системе, это «невезенье» и дальше останется с тобой.
Аликхан открыл рот, и из глубины его глотки вырвался шипящий звук, похожий на тот, который издает разъяренный кот. Дилл невольно сделал шаг назад и положил руку на пистолет, но тут до него дошло, что, скорее всего, это нечто вроде смеха.
— Ты очень умный, — сказал мусфии.
— Спасибо. Прости, что я не сразу понял… Я мало общался с представителями вашей расы.
— И я тоже.
— Как тебе удалось так хорошо овладеть галактическим языком? — спросил Дилл. — Те мусфии, с которыми мне приходилось сталкиваться, как правило, присвистывают, и их трудно понять.
— Ты хочешь сказать, что звук нашей речи похож на утечку воздуха?
— Ну, я бы не стал выражаться так… м-м-м…
— Тот, кто учил меня говорить на галактическом, очень строгий наставник.
Дилл усмехнулся:
— А как звучит наша речь, когда мы говорим по-мусфийски?
— Никто не знает. Ни один человек пока не сумел овладеть нашим языком.
Дилл засмеялся и не заметил, что Аликхан положил руку на свой газомет — вдруг человек обидится на такие слова? Поняв, что опасаться нечего, мусфий убрал руку и тоже засмеялся, на свой лад.
— Я бы пригласил тебя в офицерский клуб, где можно выпить, — сказал Дилл, — но вы, кажется, не употребляете алкоголь.
— Не употребляем. Я изучал ваши привычки, о некоторых из них и подумать нельзя без содрогания. Наверно, ты бы так же отреагировал, узнав, что мы употребляем, чтобы расслабиться.
— Что же это?
— Чуть подгнившее мясо с различными специями.
— М-м-м… Мы тоже едим его, только сначала жарим.
— Это портит вкус.
— Жаль, — Дилл решил сменить тему разговора, — что ваши руководители не разрешают нам оставить себе эти корабли. Было бы интересно устроить показное сражение друг с другом, на одинаковых кораблях.
— Да, неплохо бы, — согласился Аликхан. — Но возможно, сейчас не время для такой «репетиции»?
Дилл внимательно посмотрел на него:
— Репетиции чего? Ты уверен, что употребил правильное слово?
— Конечно, — ответил Аликхан. — Что еще может случиться, кроме войны? Неважно, хотим мы этого или нет.
— Я заметил, что те, кто считает, что война неизбежна, как правило, и развязывают ее. Беда в том, что обычно потом все идет совсем не так, как они рассчитывали.
Коуд Рао принял решение воздержаться от концентрации своих сил на острове Шанс, по крайней мере, до тех пор, пока мусфии снова не поднимут этот вопрос. Но на протяжении более чем двух недель они не заговаривали об этом, и Рао никак не мог решить, хорошо это или плохо. В чем дело? В забывчивости мусфиев или в том, что они не слишком серьезно воспринимают Корпус Рао?
Весело насвистывая, Гарвин, в конце концов, заметил, что Иоситаро, словно загипнотизированный, не сводит взгляда с застывшего на экране изображения.
— Что такое?
— Приглядись, — ответил Ньянгу.
Гарвин перевел взгляд на экран.
— Кто они такие?
— Это Планетарный Совет, невежда.
— А я, было, подумал, что шайка воров.
— Это почти одно и то же.
— Ну, так что?
Иоситаро подвел курсор к изображению женщины. Гарвин пригляделся к ней внимательнее.
— Эй! Это ведь… Черт, забыл, как ее зовут. Одна из 'раум, из верхушки Сопротивления. Та самая, которая в конце улизнула от нас, когда мы там у них ошивались. Поговаривали, будто она погибла.
— Джо Пойнтон, вот как ее зовут, — сообщил Ньянгу. — Вообще-то я думаю, что это не настоящее ее имя, как у них принято. Но даже если так, она назвалась им и сейчас.
— И она в Совете? — недоверчиво спросил Гарвин.
— Почему бы и нет? Война-то окончена, — с оттенком цинизма ответил Иоситаро, — и все раны успешно залечены.
— Но она была у них главным специалистом по шпионажу, входила в основную командную группу, или, как они себя называли, Группу планирования!
— Это лишь доказывает, что даже преступники могут подняться наверх.
— Но почему никто до сих пор не проболтался о ней журналистам? Этот идиот Куоро не пожалел бы эпитетов, если бы узнал, кто она такая.
— Может быть, — предположил Ньянгу, — эти сведения были только в наших архивах. Когда здание Планетарного правительства взлетело на воздух, все полицейские и аналитические файлы, естественным образом, тоже разнесло на клочки заодно с самими говнюками, которые выкачивали информацию из людей.
— Ну и что нам с этим делать?
Иоситаро пожал плечами:
— Полагаю, ничего.
Гарвин внимательно вгляделся в его лицо:
— У вас с ней… того?..
— Вот именно — «того». Самое подходящее слово.
— Может, тебе стоит связаться с ней?
— И что сказать?
— А черт его знает, — признался Гарвин. — Решай сам, у меня своих проблем хватает.
После недолгой паузы Ньянгу сказал:
— Я не замечал этого раньше, но сейчас вижу, что ты выглядишь просто по-идиотски счастливым. Что случилось?
— Ну, я просто посылаю кое-кому цветы, — в голосе Гарвина послышались виноватые нотки.
— Нет, ты просто сдвинулся! — взорвался Иоситаро. — Когда ты, наконец, уймешься? Она замужняя
