Язифь Миллазин в шоке смотрела на экран, на изображение Хона Фелпса, управляющего ее горнодобывающей компании.
— Неужели они в самом деле могут сделать это?
— Наши юристы говорят, что если бы мусфии подписали с людьми соглашение, обусловливающее в случае войны соблюдение определенных правил, — ответил Фелпс, — тогда это было бы нарушением. Согласно принятым у нас правилам, нельзя заставлять работать на себя военнопленного. Но мусфии не подписывали с нами никаких соглашений, и чисто формально между Конфедерацией и нами вообще нет состояния войны.
— Что же, предполагается, что я буду стоять в стороне и позволю им использовать пленных солдат в качестве… рабов. Так, наверно, можно их назвать?
— Мусфии собираются выплачивать им небольшую заработную плату и компенсировать расходы, связанные с пребыванием на С-Камбре… Прошу прошения, никак не могу воспринимать эту планету как Мабаси.
— Пусть эта оговорка вас не волнует, — сказала Язифь. — Для всех сколько-нибудь важных для меня людей она все еще С-Камбра… Ну, если дело обстоит так, как вы говорите, тогда не знаю, что мы можем сделать, — она оглянулась по сторонам, хотя в офисе никого, кроме нее, не было. — Не могли бы вы оказать мне большую любезность и посмотреть, есть ли в списках военнопленный по фамилии Янсма? Гарвин Янсма?
— Да, мэм.
— Это личная просьба, и я хочу, чтобы вы выполнили ее сами и никому о ней не рассказывали.
— Конечно, Язифь, — Фелпс протянул руку, собираясь отключиться, но передумал. — Ох, я кое-что забыл. Этот приказ мусфиев совсем выбил меня из колеи.
— И не только вас.
— Мусфии также сообщили, что могут обеспечить нас рабочими и не из числа военнопленных. Людьми, имеется в виду. Я поинтересовался, откуда они возьмутся, и вот какой получил ответ. По мнению мусфиев, нет никакого смысла держать преступников в тюрьмах, если можно извлечь из них пользу.
Язифь недоуменно посмотрела на Фелпса:
— Всякие мошенники, воры, да?
— Надо полагать.
— Ну… С этим, похоже, мы тоже ничего не можем сделать.
— Не можем, если хотим сохранить хотя бы частичный контроль над горнодобывающей корпорацией «Миллазин».
— Прекрасно, — даже не попрощавшись, Язифь прервала связь.
Она встала и подошла к окну, глядя на залив, на развалины. Ей захотелось выругаться, но… Что толку? Она вернулась к кому, стала набирать номер Лоя, но остановилась.
— И что это мне даст? — вслух спросила она себя, прекрасно зная ответ.
Может, поплакать? — в тоске подумала Язифь. Нет, нельзя позволять себе распускаться. Она снова встала, вышла из офиса и остановилась перед вставленным в черную раму портретом отца, пристально глядя на него.
— Что бы ты сделал, если бы оказался на моем месте? Ответа не было.
Этой ночью мусфийский патруль наткнулся на парнишку лет двенадцати, развешивавшего плакаты. Вместо того чтобы сдаться, он бросился бежать. Мусфии открыли огонь; выстрелами мальчику оторвало ноги. Патрульные заспорили, что теперь делать.
Прежде чем они созрели до того, чтобы обратиться в больницу, мальчик истек кровью и умер.
— Больше всего меня занимает вопрос, на который я, по-видимому, не получу ответа, — ворчливо заметил Вленсинг, глядя на «винт», круживший над возбужденными толпами на улицах Леггета. — Откуда люди так быстро узнали о смерти этого детеныша? У нас все холо под контролем?
— Да, сэр, — ответил Рахфер.
— И, тем не менее, во всех других городах тоже стоит вой из-за гибели этого малолетнего преступника?
— Я только что доложил вам об этом.
— Ну, так я спрашиваю — каким образом они так быстро узнали о случившемся?
— Не знаю.
На самом деле ответ был прост. За время восстания и 'раум, и их противники научились не доверять холо, и на Камбре развился очень эффективный, очень быстродействующий, хотя зачастую и не слишком точный так называемый «лесной телеграф». Стоило кому-то что-то услышать, как он связывался по кому с пятью-шестью знакомыми. Те, в свою очередь, действовали аналогично, и так далее. Таким образом, хорошо это или плохо, но каждый город, поселок или даже совсем маленькая деревушка, каждое рыболовецкое судно и каждый охотник оказались подключены к этой всеобъемлющей мельнице слухов.
Родители мальчика стали начальным звеном бесконечной цепочки. И, как это обычно бывает, смерть одного человека — одного реального человека — взбудоражила людей сильнее, чем гибель множества безвестных жертв войны.
Вленсинг перевел взгляд на улицы.
— Какой будет наша реакция? — спросил Рахфер.
— Никакой, — ответил Вленсинг. — Пройдет несколько часов, вопли, обращенные к закрытым дверям и летающему над городом кораблю, стихнут, и все пойдет своим чередом.
Однако, как выяснилось, он ошибался.
В патруле было пять мусфиев. Они, как их и учили, обходя район вокруг взлетно-посадочного поля в Лаункестоне, держались в центре улиц. Они имели при себе приборы ночного видения и датчик теплового излучения и были все время настороже.
Однако ни то ни другое не срабатывало сквозь каменную стену, за которой, скорчившись, притаились десять человек. Девять из них были 'раум, а десятый — сын школьного учителя. Один из 'раум держал в руке шест с прикрепленным к нему зеркальцем, высунув его на улицу.
Заметив приближающийся патруль, наблюдатель резко хлопнул своего соседа по плечу. Хлопки побежали от одного к другому, и каждый досчитал в уме до десяти, давая мусфиям возможность подойти поближе. Потом все сидевшие в засаде вскочили и, больше не скрываясь, бросились на улицу. Они были вооружены теми самыми простыми ружьями, которые были высланы Редрутом из Ларикса-Куры, но перехвачены Корпусом и розданы для борьбы с мусфиями.
Испуганные патрульные находились от них всего в четырех метрах. Никто из людей не отдавал никаких приказов — каждый молниеносно выбрал себе цель и открыл огонь. Только один мусфий сумел дать ответный залп, ранив 'раум, но тут же упал и забился в конвульсиях.
Раненый 'раум скорчился, молча превозмогая боль, пока его товарищи торопливо обирали с мусфиев оружие. Потом другой 'раум опустился рядом с ним на колени:
— Идти сможешь?
— Конечно. Я просто ранен.
— Тогда пошли. Нужно убраться отсюда, пока их не начали разыскивать.
Раненый 'раум тяжело поднялся, поддерживаемый товарищами, и все растаяли в темноте.
Были и другие нападения на мусфиев, но ни одно не прошло столь успешно, как в Лаункестоне.
На следующий день Вленсинг приказал взять новых заложников. Средства массовой информации, в особенности «Матин», получили распоряжение широко оповестить об этом.
— Мне нужен доброволец для кое-какой грязной работенки, — сказал мил Хедли.
Сент Эрик Пенвит оглянулся и убедился, что кроме них двоих в палатке никого нет.
— Надо думать, лучше меня кандидата не нашлось?
— Ты все понял правильно.
