крайней мере, мы неплохо рассредоточили свои силы, и все, что нам остается, — это терзаться беспокойством.
— Ну, есть и другие заботы, — сказал Хедли. — Учитывая, что на дорогу до лагеря Махан уйдет не менее получаса, а до рассвета осталось всего ничего, нам лучше поторопиться.
— Вижу, ты усвоил мою идею открытого сосуда.
— Я всегда ловлю каждое слово своих начальников, — с ханжеским видом сказал Хедли.
— Поговорим? — предложил Иоситаро слегка официальным тоном.
Гарвин оторвался от своих бумаг:
— Давай-давай, двигай.
— Тебе никто не говорил, что в последнее время ты ведешь себя просто по-свински?
Гарвин залился краской и вскочил из-за стола:
— Что ты мелешь? Услышать такое, да еще не от кого-нибудь, а от тебя!
— А кто еще тебе это скажет? Может, ты забыл, что мы друзья?
— Просто не обращай внимания, — сказал Гарвин. — Со мной все будет в полном порядке.
— Не сомневаюсь. Ты справишься с этим раньше или позже. Насколько мне известно, никто не умирает от разбитого сердца. Но до того, как прийти в себя, ты наделаешь чертову уйму глупостей. Будешь рычать на всех или проходить мимо знакомых, будто первый раз их видишь, или нести всякий вздор. Люди будут думать, что ты либо пьян, либо просто последнее дерьмо.
Гарвин с мрачным видом уставился на улицу, где солдаты учились стрелять из гранатометов, на время позаимствованных у артиллеристов. Те, кто служил в РР, должны были уметь обращаться с любым оружием, управлять любым средством передвижения.
— Кто бы ни прислал это приглашение, он тебе не ДРУГ, — продолжал Ньянгу. — И сумел-таки достать тебя.
— Тебе известно об этом?
— Известно, — ответил Иоситаро. — И к настоящему моменту об этом, скорее всего, догадывается половина наших.
— Я думал, что покончил с этим делом, забыл обо всем, — сказал Гарвин. — А потом — бах! И все вернулось.
— Ну да. Нгаи любит преподносить нам такие сюрпризы, снова и снова напоминая, что мы всего лишь люди.
— И как это, черт возьми, ты вдруг набрался такой мудрости?
— Запросто, — ответил Ньянгу. — Чужие проблемы всегда легко решать.
Гарвин криво улыбнулся:
— Ну, и что мне делать с этим, мой бесценный друг и советчик?
— Страдать где-нибудь подальше отсюда.
— Что? Взять отпуск? А если тут начнется заваруха, пока меня не будет? Это невозможно, — возразил Гарвин. — У меня слишком много дел.
— Никто не говорит, чтобы ты отлеживался где-нибудь в сторонке, — сказал Ньянгу. — Ты же знаешь, у нас на обучении новая группа рекрутов. Им как раз предстоит последнее испытание. Мы тут зажирели, работаем вполсилы и, по моему мнению, гоняем их плоховато. В каждой группе испытания не выдерживают всего двое-трое. Все это заставляет Хедли думать, что мы слишком расслабились с тех пор, как он взял нас к себе. Вот и давай, оттащи этих слабаков, скажем, в горы и задай им жару, чтобы по крайней мере пять или шесть из них запросились домой к мамочке.
— Куда конкретно?
Иоситаро посмотрел на висящую на стене карту:
— Туда, где есть реальная опасность. Потаскай этих белоручек по острову Дхарма, может, к отрогам горы Наджим. Прогуляйся с ними по нагорью. Там сейчас так холодно, что они сделают все, лишь бы побыстрее вернуться сюда, к теплу. Создай им боевые условия, чтобы полагались только на себя. — Ньянгу снова перевел взгляд на карту, обдумывая план. — Да, так мы и сделаем. Высадитесь вот здесь, где условия еще сносные, и потопаете в нагорья, вот сюда. Там, кстати, брошенная база мусфиев. Заодно посмотрите, может, найдете какие-то интересные сувенирчики. Наплетешь этим дурачкам, что на базе мы встретим их горячими хот-догами и холодным пивом, доставим со всеми удобствами обратно и присвоим соответствующие звания. А потом сделаешь самую скорбную физиономию, на какую способен, и скажешь: «К сожалению, корабля что-то не видно, придется нам топать обратно пешком». Некоторые, конечно, ударятся в слезы и решат бросить службу, а нам, сам понимаешь, только того и нужно. Гарвин перевел взгляд с Иоситаро на карту и обратно.
— Довольно жестокий замысел. Как давно ты сам проходил через такое же дерьмо?
— С год назад или около того. Кстати, твой вопрос кое о чем напомнил мне. Ты ведь официально так и не сдал квалификационный экзамен, верно? Вот тебе возможность сделать это. Ну что скажешь, друг мой? Какое бы название придумать для этого похода? Чтобы оно взволновало воображение наших новобранцев. Среди них, кстати, немало девушек. Что-нибудь вроде того, как это умеют делать на холо… «Иоситаро посылает Янсму на поиски сокровищ». Только «Иоситаро» слишком длинно… м-м-м…
— Ионкс… — подсказал Гарвин, и впервые за много дней на его лице промелькнула улыбка. — Иеркс. Иахус. Иоббос. Иодлес. Иакофс.
— Хватит развлекаться, сэр. И давай иди, собирай вещи.
— Спасибо, аспирант. Я, пожалуй, и впрямь послушаюсь твоего совета. Бог да поможет этим беднягам-новичкам. Пока меня не будет, ты остаешься за старшего.
— Ясное дело. И что замечательно — ты даже не понимаешь, что я справлюсь лучше.
У самого подножия гор, на склонах которых были построены поместья рантье, они воздвигли огромный, возвышающийся над Леггетом храм, почти крепость.
Религия, которую они исповедовали, была спокойная, во многом формальная, требующая точности в соблюдении обрядов. И главное, она помогала провести водораздел между аристократическими семьями и парвеню. Подлинный рантье с легкостью проходил через любой ритуал, одновременно восхищаясь туалетами друга или осуждая туалеты соперника в зависимости от того, чья очередь была пригласить «нескольких друзей» на праздничный обед, которым неизменно завершалась служба. Регент дождался, пока звуки хора растаяли в вышине, среди затянутых полумраком стропил храма, и вышел вперед. Его черно- белое одеяние развевалось и шелестело во время движения.
— Это второе чтение брачной церемонии между Лоем Куоро и Язифь Миллазин. Повторяю свой вопрос, который уже задавал в прошлый раз: может ли кто-нибудь из присутствующих назвать причину, препятствующую этим двоим вступить в брак?
Он помолчал, ожидая ответа. В задних рядах захихикали. У некоторых впереди стоящих шеи напряглись, но никто не повернулся, чтобы взглянуть на нечестивца.
— Таковых нет… — сказал регент. — Ну, что же… Давайте послушаем отрывок из Библии, имеющий отношение к этому дню…
«Грирсон» резко затормозил, но инерция движения была столь велика, что он смял кусты, растущие на краю поляны. Одиннадцать мужчин и женщин с огромными рюкзаками за спиной и бластерами в руках выбрались наружу и неуклюже разбежались по сторонам поляны, образуя защитный периметр.
Гарвин задержался в «грирсоне» и после мгновенного колебания включил микрофон.
— Командир, это Янсма.
— Слушаю, — бесцветным голосом ответил Бен Дилл.
— Прости, что я вел себя как последнее дерьмо.
Не дожидаясь ответа, Гарвин снял летный шлем, надел набекрень фуражку, выбрался наружу и присел на корточки в центре периметра рядом со стажеркой, назначенной командиром группы на сегодняшний день, и ее связистом.
Стажерка, как и другие рекруты, выглядела неважно — видимо, долгие недели учебы в лагере Махан здорово измотали девушку. Наверно, ее можно было бы назвать хорошенькой, отоспись она с недельку. Но
