— Да.
Она вырывает из моих рук пакетик и жадно рассматривает его. На мгновение становится похожей на злую ведьму. Потом вновь ангельски улыбается.
— Спокойной ночи, Оливер. Завтра ты снова придешь?
В освещенном окне зала я вижу профессора.
— До завтра. Спокойной ночи, мама, — говорю безвольно.
И слышу звон колокольчиков и пение.
— Я еще должна сегодня непременно поговорить с доктором Виллингом, дорогой. Ты же знаешь. О капиталовложениях. Он ждет меня.
Она чуть касается меня губами, бросает мне своей рукой, как у привидения, воздушный поцелуй и семенит прочь. Я вижу, как профессор приветствует ее в зале. Потом выходит на воздух.
— А, господин Мансфельд. — Он проводит своими розовыми пальцами по бороде, он в хорошем расположении духа, больше не раздражен. — Ну разве ваша матушка не выглядит великолепно? Разве вы не почувствовали, что ей у нас хорошо?
Я, опустошенный и удрученный, стою в снегу и отвечаю:
— Конечно, конечно. Но пока есть риск нового обострения…
— Верно!
— Кроме того, у нее здесь еще этот господин доктор Виллинг.
— Кто?
— Адвокат! Она как раз идет к нему. Она, честно говоря, очень дорожит им.
— Мой бедный юный друг… Теперь-то вам наконец ясно, насколько я прав?
— Не понял…
— Доктор Виллинг умер через день после поступления вашей матушки к нам. Она получила его комнату. И конечно же, никогда не видела его.
Глава 2
— Мсье Мансфельд?
— Да.
— Минуточку…
Потом я слышу голос Верены:
— Любимый! Могу совсем коротко поговорить с тобой по телефону, не правда ли, это замечательно?
Я ложусь на кровать в номере гостиницы. Связь плохая, что-то трещит и щелкает, слышны голоса других абонентов. Восемь часов вечера.
— Прекрасно. Но как…
— Мы приглашены в гости. Мой муж уехал, чтобы встретить одну супружескую пару, англичан. Они живут далеко отсюда и здесь не ориентируются. Что ты делаешь?
— Сижу в гостинице.
— Что? Не понимаю!
— Я сижу в гостинице.
— Не могу разобрать ни слова. Алло… алло!.. Оливер… Ты хоть чуть-чуть слышишь меня?
— Не очень четко.
— Что? Что ты говоришь? Ах, я так рада…
— Мне очень жаль, Верена. Положи трубку. Нет никакого смысла.
— Может быть, хоть немного послушаешь, что я скажу…
— Да.
— Я не понимаю. Девушка, девушка! Что за скандал?
Девушка не отзывается.
— Буду говорить наудачу. Если ты был уже у своей матери, то иди развейся, хорошо? Но не напивайся. Будь молодцом. Не смотри ни на каких других женщин. Я, в общем-то, тоже ревнива.
— Да, Верена.
— С ума сойдешь с этой связью! Думаю, надо заканчивать разговор.
— Я тоже так думаю.
— Что ты говоришь? Ах, я сейчас заплачу.
— Не плачь.
— Счастье, что Рождество за границей — радостный праздник. Только в Германии его проводят весело, в кругу близких, собравшись за столом. Здесь — джаз, и конфетти, и воздушные шары, и уже сейчас большое количество выпивших. Я все время буду думать о тебе. Ты меня слышишь? Ты меня слышишь? Алло… алло… алло…
Кладу трубку.
Счастье, что Рождество за границей — радостный праздник.
Глава 3
У меня есть два смокинга.
Лучший висит в моем шкафу в «Квелленгофе». Купленный раньше принадлежит к вещам, которые я всегда оставляю в Люксембурге, в гостинице. Здесь все берегут для меня. Я надеваю смокинг и иду в бар. Здесь тоже уже есть подвыпившие, и воздушные шары, и бумажные змеи, и приятные люди. Я пью коньяк. У меня не очень хорошее настроение.
Коньяк взбадривает. После трех рюмок настроение улучшается. Эхтернах — небольшой город. Я знаю, что Лиззи и отец в сочельник выходят в свет. Мне не нужно их долго искать. Они сидят в «Рикардо». У этого ресторана преимущество для того, кто хочет понаблюдать за другими: его интерьер составляют только ложи, обитые красным шелком. Очень много гостей. Так что, прежде чем получить столик, я должен дать распорядителю крупные чаевые. Причем столик должен быть расположен так, чтобы я мог видеть их обоих. А они видеть меня не должны.
— Ваш отец сидит там, напротив, — говорит официант. — Желаете, мсье, чтобы я…
— Нет, я не желаю, чтобы мой отец знал о моем присутствии.
Официант тоже получает свои чаевые.
— Порядок, мсье.
У отца в его прекрасном доме я был, как только прибыл в Эхтернах, вечером двадцатого. Я дал ему книгу его друга Манфреда Лорда («Дюбук»! Какую же радость доставил мне Манфред! Я тоже должен подарить ему книгу! Возьмешь ее, когда будешь возвращаться?). Я был у него полчаса. Уйти быстрее я не мог, хотя он, как всегда, был обижен, когда я решил поселиться в гостинице «Эден».
— Все же ты меня не любишь. Ты никогда не любил меня.
Всякий раз, когда он так говорит, я не отвечаю ему.
Потом пришла тетя Лиззи. Она обняла меня и поцеловала в губы не как тетя. Честно говоря, по- другому она целоваться не умеет.
— Маленький Оливер! Что я говорю?!! Большой Оливер! Ты выглядишь блестяще! Ну что же, сделай страшные глаза! Я знаю, ты ненавидишь меня!
Я снова не отвечаю, так как она говорит это каждый раз.
— Ты ненавидишь меня, как чуму. Но мне на это плевать! Почему? Потому, что я тебя очень люблю.
Кстати, тетушка выглядит ослепительно! Изящная, с великолепными пропорциями. Ухоженная. Сексуальная. Вызывающая. Раньше волосы ее были черными. Сейчас они окрашены под серебро. Они уже
