— Тебя тоже, Рашид, не грусти. Может, скоро ты тоже сможешь побывать дома.
— Ты на самом деле так думаешь?
— Не сойти мне с этого места!
Маленький принц улыбается.
Перед отъездом сажусь за машинку и печатаю остаток рукописи, затем пишу предисловие для редактора, как договорились с Вереной.
Продумываю и дописываю прощальную сцену.
Верена отвозит меня в аэропорт. Здесь же относим рукопись на почту. На почте приходится долго ждать, там в связи с праздниками очень большая загруженность. Я постарался подыскать самое лучшее издательство во Франкфурте. Если оно не возьмется печатать книгу, поищу другое. Мы с Вереной стоим рядом и держим друг друга за руки.
Наконец протягиваю упакованную рукопись в окошко.
Времени у меня в обрез, прохожу таможенный досмотр и одновременно прощаюсь с Вереной.
— Передай привет от меня Эвелин и мужу. И, если сможешь, позванивай вечерами мне в гостиницу.
— Хорошо, сердце мое.
— Почему ты плачешь?
— Я так счастлива.
— Это неправда.
— Нет, правда.
— Пока еще рано так говорить. Но ты скоро будешь счастливой. Нам еще предстоит кое-что пережить. Но это не займет много времени. Видишь, какую толстую книгу я написал. Тут недостает только одной главы. Вот допишу ее, и тогда все.
— Да, — соглашается она.
Беспрестанно работает громкоговоритель, объявляя прибытие и вылет самолетов.
— Господин Мансфельд, пройдите, пожалуйста, на паспортный и таможенный контроль. Господин Мансфельд, прошу вас.
Мы целуемся.
— Ты что, боишься? — спрашиваю я.
— Да.
— А чего?
— Господин Мансфельд… господин Оливер Мансфельд, пожалуйста срочно пройдите на паспортно- таможенный контроль.
— Чего ты боишься?
— Я так счастлива с тобой. А всегда, когда все слишком хорошо, происходит что-нибудь ужасное.
— Глупости! В январе будет развод. И потом я быстренько допишу последнюю главу. Последнюю главу…
Эпилог
Глава 1
Девятого января 1962 года почти триста детей из интерната доктора Флориана, собравшиеся перед зданием школы, увидели черную тень, неожиданно вынырнувшую из снежного облака вьюги, бушевавшей уже в течение нескольких часов. Это был военный вертолет. Он уже давно кружил над площадкой перед зданием школы, и все это время дети слышали гул двигателя. Пилот из-за плохой видимости никак не мог найти ярко-красный крест на белом полотнище расстеленной простыни. Наконец машина резко пошла на снижение. Вращающиеся лопасти винта подняли и вихрем закружили снег, швыряя его в лицо детям.
Вертолет шумно опустился на красный крест. Пилот и его помощник выпрыгнули из кабины. Они открыли пластиковую дверь и помогли пожилому мужчине, ступавшему очень неуклюже и неловко, выйти из вертолета. На нем было тяжелое старомодное зимнее пальто, толстый шарф и большая шляпа. Из школы навстречу ему вышел профессор Флориан.
— Меня зовут Альберт Лазарус, — сказал старомодный визитер.
Это был один из тех случаев, когда он представлялся не своим настоящим именем, а пользовался именем Альберта Швейцера, великого врача и человеколюбца, на которого он во всем старался походить, включая осанку, манеры и стиль жизни. На самом деле его звали Пауль Роберт Вильгельм Альберт Лазарус.
— Доктор Флориан. Мы вас уже ждали, господин Лазарус.
— Ждали?
— Сотрудник полиции здесь у нас, наверху, пользуется коротковолновым передатчиком. Телефонная связь у нас не работает.
— Я лишь сегодня утром вернулся из Вены и сразу же связался с комиссаром Вильмсом из отдела по расследованию убийств во Франкфурте. Видите ли, я старый, больной человек. И не думаю, что долго протяну.
Лазарус торопливо положил в рот три различного цвета пилюли. Он явно держал их уже наготове в кармане пальто.
— Но я читал рукопись этого Оливера Мансфельда и попросил комиссара Вильмса, несмотря на то что для меня подобные перелеты тяжелы и опасны, лично привезти рукопись и присутствовать здесь при расследовании. Я думаю, что оно не займет много времени.
Один из пилотов подал Лазарусу из вертолета помятый старый чемодан.
— Благодарю вас, — сказал он. И добавил, обращаясь к профессору Флориану: — В нем я и хранил рукопись. Господин старший комиссар Гарденберг здесь?
— Он проводит допрос в «А». Извините, «А» — это значит…
— Гостиница. Я это знаю. Я думаю, что знаю вообще все: об «А», о вашем интернате, о вас, ваших детях и некоторых взрослых. Как мне пройти в отель «Амбассадор»?
— Мы подготовили для вас сани. Все дороги занесены.
— Хорошо, что есть такие большие сани, — сказал Лазарус.
— Мы, кстати, привезли цинковый гроб. Можем прихватить его с собой.
Пилот и его помощник вытащили при этих словах гроб из вертолета. Наступила мертвая тишина. На слегка блестящую поверхность гроба падали снежинки, бесчисленные снежинки.
— Где труп? В «А»?
— Да, врач из полиции его там обследовал.
— Тогда поехали, — сказал Лазарус.
Глава 2
Старший инспектор уголовной полиции Гарденберг сидел за зеленым столом в бильярдной комнате отеля «Амбассадор» и курил короткую трубку. Казалось, что годы, в течение которых он занимался «делом Мансфельда», никак его не задели. Он выглядел так же, как и прежде: седой, поджарый, добросердечный. Его характер тоже не изменился: он по-прежнему любил детей, всегда был приветлив, терпелив и отзывчив, разговаривая с ними.
