– Я немного отстал от них, чтобы упаковать в рюкзак немного еды, и торопился нагнать их до того, как проводник из Мерано появится из леса...
Внезапно Гримальди увидел, как Тони зачем-то вскидывает вверх руки. Только в следующую секунду, когда он услышал выстрелы. Гримальди понял, что смешные движения товарища были предсмертными конвульсиями. Олег тоже стал валиться вперед и, дрыгая ногами, исчез за каменной изгородью. Никакой проводник из Мерано их вовсе не ждал, вместо этого они попали в коварную западню.
Гримальди метнулся вправо, к зазубренному скальному выступу на склоне горы. Пули свистели у него над головой, а одна звонко отрикошетила от валунов. Очутившись в безопасности за камнями, он на секунду остановился, чтобы перевести дух. Лицо его горело словно в огне, а к спине липла мокрая от пота рубашка. “Я должен вернуться, должен спасти Олега!” – подумал тогда Гримальди, но он не был даже вооружен и не мог сражаться в одиночку с безжалостными снайперами. К тому же он никак не мог подавить страх. Всю дорогу до деревни он бежал бегом, а там разыскал бургомистра и заставил его дозвониться в штаб союзных войск.
– Тело Тони Вайткомба так и лежало у невысокой каменной стены. Ему в спину попало сразу несколько пуль, он умер почти мгновенно. Калинин же загадочным образом исчез. Мы нашли пятна крови и следы, по которым прошли всего триста метров...
Следы крови привели их к спуску в узкий овраг с отвесными глинистыми склонами. Один из альпинистов, державший на коротком поводке рвущуюся в погоню собаку, обнаружил следы ног еще трех человек, но не мог сказать точно, шли ли они, как и спасательная группа, по следам крови или же просто несли с собой раненого. Следы эти, однако, исчезли возле ручья, текущего по дну оврага.
– С тех пор я ни разу больше не видел Олега Калинина, – сказал Гримальди. “Хотя в мыслях я тосковал о нем все эти годы”, – закончил он про себя.
– Итак, ты потерпел неудачу, – подвел итог Макферсон.
С улицы донеслась сирена полицейской машины.
– Да, – признал Гримальди. Таков был кровавый конец его плана покончить с “Одессой”. Месяцы тщательной подготовки, сбор разведывательной информации, личный риск, наконец, – все закончилось расстрелом у перевала Бреннер, а воспоминания об охватившей его панике, о том, как он в ужасе бежал по горной тропе, о трясущихся руках, горьком привкусе во рту и холодной испарине на лице преследовали его еще долгие годы.
– И никто не обвинил тебя, когда ты вернулся? – поинтересовался Макферсон. – Я бы тут же, не сходя с места, отдал тебя под трибунал.
Гримальди раздавил окурок сигары в поцарапанной пепельнице в форме кленового листа.
– Через месяц я уже доставил им Геллена, выложил на серебряном блюдечке, так что об инциденте на перевале решили не вспоминать.
– А убийцы? Их так и не нашли?
– Нет, – ответил Гримальди. – Я составил подробный список всех мест и людей, у которых мы останавливались, и наши люди прошли по всему маршруту. – Он глубоко вздохнул. – Они ничего не нашли. Все агенты “Одессы” как сквозь землю провалились. Эсэсовская организация наладила новые тайные тропы и благополучно функционировала на протяжении еще нескольких лет.
Он встал и подошел к окну. Внизу на улице двое латиноамериканцев в ярких ветровках грузили в старый голубой “шевроле” многочисленные чемоданы. Обернувшись к Макферсону, Гримальди сказал:
– Может быть, Калинин сам расскажет, как ему удалось спастись.
– Он был твоим другом, не так ли? – холодно осведомился Макферсон. – Почему ты не пытался узнать, что с ним случилось?
Гримальди почувствовал в горле неприятную сухость. Тени прошлого снова ожили в его памяти.
– Как я мог? Я считал, что он мертв. Либо его убили нацисты на перевале, либо за неподчинение приказу расстреляли свои, если каким-то чудом ему удалось спастись. Советские расстреливали своих за гораздо меньшие провинности. И если он все-таки уцелел, то я своими вопросами мог только еще больше осложнить его положение.
– Ты все еще считаешь его своим другом? – продолжал расспрашивать Макферсон, ковыряя в своей трубке каким-то уродливым серебряным приспособлением. – В конце концов, ты бросил его там, раненного и беспомощного. Может быть, он ненавидит тебя за это.
Гримальди не ответил, сосредоточив свой взгляд на висящем на стене плакате с изображением Энди Уорхолла.
– Ты возьмешься за это дело, не так ли? Тебе придется поехать в Москву.
– Не знаю, – отозвался Гримальди. – Дайте мне подумать.
Макферсон медленно покачал головой.
– Уолт, оставь нас одних на минутку, – попросил он негромко.
Рейнер пожал плечами и вышел. Макферсон повернулся к Гримальди. Лицо его было искажено гневом.
– Ты глупая старая баба, – прошипел он. – Я спас твою задницу в Пуллахе, помнишь? Я защищал тебя все эти годы и сквозь пальцы смотрел на твои грязные интрижки, которые ты заводил с гомиками в Нью- Йорке и Лондоне. Хочешь, я представлю тебе список всех задниц, которые побывали в твоей постели?
– Моя частная жизнь... – начал было Гримальди.
– Плевал я на твою частную жизнь, – резко перебил его Макферсон. – Одного моего телефонного звонка будет вполне достаточно, чтобы тебя выкинули, на этот раз навсегда.
Он помолчал.
– Хочешь, чтобы я сделал этот звонок? Или все-таки возьмешься за дело и скажешь “спасибо, сэр”?
Гримальди сглотнул, но продолжал молча смотреть на Макферсона.
– Вот так-то лучше. Попозже кто-нибудь отвезет тебя в контору, – сказал Макферсон совсем другим голосом. Его слова прозвучали отрывисто и сухо, почти как военная команда.
– Несколько дней пробудешь здесь, пройдешь инструктаж, необходимые процедуры и так далее. Затем ненадолго отправим тебя на “Ферму”, и – вперед. Я хочу, чтобы ты был в Москве еще накануне Рождества.
Дверь распахнулась, и в комнату вернулся Рейнер. Его хитрые глазки перебегали с Макферсона на Гримальди и обратно.
– Прикрытие? – спросил Гримальди, намеренно игнорируя его.
Макферсон повертел в руках трубку и спрятал ее в карман своего твидового пиджака.
– Французский канадец, – сказал он. – Представитель фирмы “Делис дю Норд”, импорт рыбы и икры. Их московский представитель возвращается через шесть недель.
– Канадская эмиграция в совершенном развале, – заметил Рейнер. – Досье в беспорядке, номера паспортов не регистрируются. Ты будешь в абсолютной безопасности.
Гримальди оперся на подоконник, чувствуя идущий от окна холод, как чье-то ледяное дыхание на своей шее.
– Ты ведь уже все приготовил, Джим, не так ли? Ты был уверен, что я не смогу отказаться. Макферсон пожал плечами.
– Еще бы! – откровенно признался он. – Мало кто получает второй шанс, Наполеон.
Он уже стоял, и Рейнер услужливо распахнул перед ним дверь.
– Я уже спрашивал, но ты так и не сказал мне, Джим, почему все делается в такой тайне? Почему вы так торопитесь?
Макферсон раздраженно повернулся к Гримальди.
– Мы хотели немедленно вытащить тебя из Англии, боялись утечки информации.
– Какой еще утечки?!
Заметив на лице Гримальди искреннее недоумение и праведный гнев, Макферсон неохотно объяснил:
– Я уже говорил тебе, что Калинин передал нам два документа. Один касался аварии на Байконуре, а другой был аналитическим обзором ГРУ о разведдеятельности русских в Британии.
Помолчав, он закончил:
