Я дернула ногой. Лапа не соскочила.
– Ну-ну, не брыкайся. – Он нахально, не выпуская моего колена и опираясь на него, переместился, уселся на подстилку рядом.
И тут взорвалась, взвилась от страха Зойка:
– Что за хамство?! Где вы воспитывались?! Молодой человек!
Зойка никогда прежде не обращалась к пристающим на «вы». Я испугалась за нее. С надеждой глянула по сторонам: может, хоть визг ее обратит на нас внимание отдыхающих... Дурочка. Нас давно старались не замечать. Стало одиноко и совсем страшно.
– Да на х... ты кому нужна, – прошипел Котя. И добавил: – Доска. – И еще:
– Пшла отсюда...
Зойка вскочила, как ужаленная, попятилась. Я не взглянула ей вслед. Чем она могла помочь?..
Питекантроп повернулся ко мне и вдруг потерся своей небритой мордой о мое плечо.
Гадко, жутко. Днем, на пляже, среди людей чувствовать себя беспомощной, чувствовать себя никем и не видеть никакого выхода. О таких историях я была наслышана. Но истории всегда казались нереальными.
– Теперь ты будешь только со мной, – пообещал Котя.
Неожиданно даже для себя я попыталась встать. Но не смогла: за что-то зацепилась. Глянула вниз. Его короткий, гадкий палец, просунутый под тесемкой плавок на бедре, под узелком, удерживал меня.
– Ну-ну-ну – оскалился в усмешке этот гад. – Сиди камушком, не рыпайся. Минут десять потерпи еще. Фраера твоего Пиня «нагрузит» коробок на тыщу, и – пойдем. Спички нынче по полтиннику. – Он противно засмеялся и объяснил еще:
– Больше с него не получишь. Босота...
Я оглянулась. Зойку не обнаружила. Горько стало. Могла бы хоть не отходить далеко. Одной страшней.
Я все так же молча, рывком попыталась вытолкнуть его палец, вскочить. Безуспешно. Только услышала еще, как пощечину получила:
– Хочешь, вы...бу прямо здесь?
Страх смешался со стыдом. А этот повторил еще:
– Хочешь?
– Нет.
Стало противно, мерзко за себя. За это «нет».
И тут кто-то плюхнулся на подстилку рядом со мной. С другой стороны. И обнял меня за плечо. И я услышала безмятежный, откуда-то знакомый голос:
– Ну ты даешь, Лерка! Весь день тебя ищу. Что за манера уходить к черту на кулички?..
Не веря своим ушам, глазам, а только ощущая что-то, очень похожее на счастье, я обнаружила рядом с собой усмешливую физиономию вчерашнего кавалера.
Он вроде только теперь заметил Шварценеггера. Приветливо, невероятно приветливо улыбнулся тому и глупо спросил:
– Отдыхаете? – И очень непосредственно протянул бугаю пятерню.
Бугай очень озадачился, извлек палец из-под тесемки, пожал поданную руку. Тут же спохватился. Челюсть его отвисла. Он исподлобья, но и растерянно еще переводил взгляд с подсевшего общительного интеллигента на меня.
Подсевший не умолкал:
– Мы с хлопцами ищем тебя весь день. Предупредила бы хоть... Почему без Зойки?
– Ты с ними со всеми трахалась? – жестко вставил питекантроп. Опять стало страшно.
Вчерашний кавалер сразу осекся. Очень серьезно, интеллигентно серьезно, не усмешливо посмотрел на Котю.
– Я вас не понял. – И словно надеясь получить разъяснения, перевел взгляд на меня. Разъяснений не получил. Вернул взгляд на бугая: – Вы о чем? – И поделился с ним: – Это моя невеста.
– Как его зовут? – не замечая интеллигентности и все так же вперив взгляд в пришельца, четко спросил меня бугай.
«Господи, как же его зовут...» – испугалась я. Как-то не пришло в голову, что сгодится любое имя. Он возражать не будет. Но стыдно было ошибиться. И я вспомнила: вчера у костра все звали его Николой или Миколой. Я еще удивилась: имя Коля, одутловатое, сытое имя, никак не шло ему.
– Коля, – сообщила я.
Бугай вопросительным кивком потребовал подтверждения у жениха. Тот пожал плечами. Отозвался:
– Были сомнения?
– Это моя женщина, – воинственно, очень жестко, почти по слогам, заявил питекантроп.
– Ну? – изумился Никола. Изумленно уставился на меня.
