и это совершенно очевидно — доказывает, что вряд ли тамплиеры были в чем-то виновны. Статьи обвинения представляют собой явную попытку сыграть на глубоко укоренившихся в народном сознании страхах, и прежде всего-в отношении необъяснимых сил окружающего мира. Эти страхи зачастую фокусировались на определенной группе «изгоев», например на евреях. В деле тамплиеров обвинение рассчитывало использовать неизбывно враждебное отношение к ордену после неудач 1291 г., чтобы тамплиеры тоже стали своего рода «изгоями». Однако, как указывает Х.К. Ли, в отличие от катаров ни один тамплиер не был готов принять мученическую смерть за те еретические убеждения, в которых, по мнению следствия, братья так долго упорствовали2, и все же многие из них, включая, наконец, самого великого магистра, были казнены или умерли, но так и не признали себя и свой орден виновными.
Вопрос о том, успел ли орден к началу XIV в. так или иначе прийти в упадок, еще более сложен. Безусловно, сосредоточенность на административных и финансовых проблемах всегда представляет собой существенную угрозу духовному развитию любого монашеского ордена, а тамплиеры с самых первых дней своего существования проявляли к этим проблемам достаточно активный интерес, за что орден критиковало папство еще в 1179 г., — иными словами, ордену с самого начала была глубоко небезразлична судьба принадлежавших ему земель, как и предоставленные привилегии, ну а в XIII в. пробуждается уже всеобщая враждебность масс по отношению к богатому и процветающему ордену, связанная отчасти с чересчур высокомерным поведением отдельных тамплиеров. Все монашеские ордена переживают период искушения успехом, приносящим значительные пожертвования, а вслед за ними и ответственность за новые земельные владения, право вершить суд и зависимость от ордена множества людей; также увеличивается и число желающих вступить в орден, причем порой новички могут существенно дискредитировать искренне верующих и преданных ордену братьев. С другой стороны, сама природа рыцарского ордена требует, чтобы он имел достаточно четкую и сильную иерархическую структуру, способную обеспечивать ему в том числе финансовые поступления для экипировки воинов, для содержания и строительства замков, для защиты паломников в Святые места. Расходы такого ордена настолько велики — особенно если принять во внимание еще и обеспечение тылов и перевозок, а также логистику крестовых походов, — что вспомогательные структуры его должны быть весьма обширны, и порой ордену приходится содержать больше штатских, чем воинов. Более того, согласно описям имущества, составленным чиновниками Филиппа Красивого в октябре 1307 г., вряд ли можно предполагать, что эти штатские члены ордена жили в роскоши. Не является почвой для осуждения и недостаточная гибкость политики ордена после падения Акра в 1291 г., ибо, пока госпитальеры захватывали Родос, а тевтонские рыцари консолидировались, чтобы удержать в своих руках Пруссию, тамплиеры упорно следовали своему исконному предназначению, которое, как подчеркивал их Устав и обряд посвящения в орден, требовало, чтобы они, не щадя жизни, защищали Святую Землю и боролись с неверными. По сравнению с этим завоевание островка Родос, находившегося под властью Византии, представляется весьма легкой задачей. Лишь будущее показало, что Римско-католическая церковь никогда более и не отвоевала бы своих позиций на земле Палестины. А тамплиеры и не подозревали, что «выходят из моды», и продолжали принимать в свои ряды новичков практически до самого начала процесса3.
Все это, однако, дает основание предполагать, что тамплиеры оказались более уязвимы, чем ордена, склонные к конформизму. Военные, финансовые, а порой и политические функции ордена привлекали в него таких людей, которые вряд ли вписались бы в братство, члены которого проводят время в созерцательности и прилежных занятиях научными изысканиями. Желание соответствовать идеалам основателей ордена заставляло его членов жить жизнью весьма активной, да иного пути они просто и не искали. Тогда как некоторые действия цистерцианцев или францисканцев к началу XIV в. вряд ли встретили бы одобрение у основателей этих орденов, да и сами братья в этот период уже, разумеется, далеко не всегда следовали духу своих Уставов, в целом ордена по-прежнему выполняли в обществе достаточно важные функции, служа отдушиной для тех, кому раздумья, знания и благородное служение обществу представлялись важнее всего остального4. Однако существование ордена тамплиеров вне крестовых походов было бы попросту неоправданным, ибо лишалось своего основного смысла, того внутреннего стержня, который помогал братству преодолевать все трудности и надеяться на возможную грядущую реформацию ордена. В этом смысле стремление госпитальеров и тевтонцев создать новые рыцарские ветви своих орденов было, похоже, более разумным, чем, возможно, полагали даже они сами.
Внутренняя организация ордена тамплиеров в этот период усиливала риск его упадка, особенно в странах Запада, ибо описи, составленные в 1307-1308 гг., свидетельствуют, что тамплиеры редко жили в достаточно крупных монашеских общинах, где могли бы строго соблюдать устав и обряды послушания. Многие приорства тамплиеров на Западе были весьма малы и включали всего двух-трех братьев — что, должно быть, подталкивало их к сближению с местным светским окружением, причем порой до такой степени, что становилось трудно отличить тех, кто вроде бы являлся монахами, от их соседей-мирян. Проблемы, которые проистекали из этого, ярко иллюстрирует одно из обвинений, весьма успешно применявшихся во время следствия: некоторые из братьев просто понятия не имели о богословской теории Святых таинств и о том, что отпущение грехов мирянами недопустимо. Изменения, произошедшие в отношении церкви к этим вопросам с начала XII в., капелланам непременно следовало бы разъяснить всем остальным братьям, однако, похоже, этого не произошло. Сходными причинами объясняется и укоренившееся мнение, что духовная жизнь ордена в начале XIV в. уже претерпевала кризис, тогда как многие другие ордена переживали период расцвета. Вполне возможно, орден тамплиеров действительно не слишком привлекал священнослужителей, обладавших талантами и амбициями, ибо ордена, подобные цистерцианцам и доминиканцам, для такой категории людей, разумеется, подходили значительно лучше. Священник, питающий надежды сделать какую-то карьеру, скорее всего, вообще не мог рассматривать службу в ордене тамплиеров как завидное место в рамках церковной иерархии; возможно, неприязнь других орденов, а также белого духовенства мешала дальнейшему продвижению капелланов братства по службе, во всяком случае, мало кто из них стали прелатами Святой церкви.
И все же говорить о внутреннем разложении ордена нет оснований: показания Арнольда Калиса из приорства Мас-Деу, уже очень пожилого человека, который не мог даже вспомнить, как его принимали в орден, загадочные «сестры» ордена, описанные Понсаром де Жизи, и беспутная жизнь некоторых тамплиеров после роспуска ордена, возможно, косвенно и намекают на эту проблему, однако сами по себе не являются серьезными свидетельствами абсолютного упадка ордена к 1307 г. Критикам можно было бы возразить, что хотя первые признания и были получены достаточно быстро, однако шесть сотен тамплиеров все же сохранили верность ордену и выдержали яростные атаки обвинителей в начале 1310 г.; даже после сожжения 54 тамплиеров в мае того же года далеко не все оказались совершенно запуганы или уничтожены морально, ибо лишь менее пятой части тех, кто вызвался защищать орден, можно с определенностью отнести к отказавшимся от защиты после сожжения братьев5. В любом случае, даже если у ордена тамплиеров и были какие-то недостатки, то и у других современных ему орденов недостатков было не меньше6, и они также могли бы приобрести совсем иное значение в глазах историков, если бы орденам этим тоже выпало на долю пасть жертвой режима Филиппа Красивого.
Если обвинения в ереси так и остались недоказанными, а свидетельства внутреннего разложения ордена нельзя признать удовлетворительными, то неизбежно возникает вопрос об иных мотивах, побудивших Филиппа Красивого предпринять аресты и начать этот процесс. Наиболее очевидный из этих мотивов, буквально первое, что приходит в голову, — это финансовая сторона дела, ибо и в целом финансовое положение королевства оставляло желать лучшего, да и в более узком плане — не хватало звонкой монеты, чтобы вернуться к «хорошим деньгам» Людовика Святого. Денежные проблемы французского правительства совершенно очевидны. Однако, хотя это явно основная причина нападок на тамплиеров, не исключена возможность и иных поводов для арестов. Тамплиеры были военной организацией, подчиненной не королю, но папе и папству, и обладали значительными свободами и неприкосновенностью в пределах французского королевства. Возможно, человек столь крутого нрава, как Филипп Красивый, не мог не видеть в них угрозы своему идеалу государства Капетингов. На первый взгляд аргумент этот выглядит довольно неубедительно, особенно если принять во внимание, каковы были тамплиеры — малочисленные, нередко пожилые и плохо вооруженные — из разбросанных по провинциям сельских приорств. Слабость французской армии, продемонстрированная в битве под Куртре, и тот явный факт, что относительно небольшие группы весьма решительных, хорошо вооруженных и целеустремленных людей способны были в XIII в. одерживать значительные военные победы, заставляют предположить, что
