Кажется, это случилось несколько лет назад.
— О да, я помню тот день, — отозвалась Рива. — Ты тогда еще не был доктором, а я — я была ребенком.
— Прекрасным ребенком!
Рива была тронута этим неожиданным комплиментом и благодарно чмокнула Чарлза в щеку. Но еще более неожиданной оказалась его ответная реакция: он крепко обхватил ее за талию и пробормотал срывающимся голосом:
— Ваша семья очень дорога мне, Рива. Прошу, обещай, что, если что-то случится, ты позовешь меня, как позвала бы своего брата. В последние дни осады я уделял вам не слишком много внимания, но ты же понимаешь, сколько людей нуждались в моей помощи! Однако теперь все будет иначе, обещаю тебе.
Доктор Уайтхолл никогда не отличался пылкостью чувств, и Рива слегка растерялась; она даже покраснела.
В этот момент где-то совеем рядом прогремел взрыв, и сверху на них посыпались ошметки грязи, но, как это ни странно, Рива была почти благодарна янки за этот взрыв он избавил ее от деликатных объяснений с Чарлзом Уайтхоллом.
Рива бросила быстрый взгляд на Теодору, которая, с трудом открыв глаза, попыталась подняться, но тут же вновь бессильно откинулась на циновку и закрыла глаза.
Удостоверившись, что тете по крайней мере не стало хуже, Рива обернулась к брату. Она даже сумела изобразить на лице слабое подобие улыбки.
— У меня будет к тебе одна просьба, Фостер: когда ты прибудешь в штаб генерала Джонстона, передай ему, пожалуйста, что, если возникнет необходимость, женщины Виксберга готовы сражаться бок о бок со своими мужчинами. Передай ему, что мы верим: Бог на нашей стороне; осада не поколебала нашей уверенности в том, что мы боремся за правое дело.
Фостер коротко кивнул. Было заметно, что слова Ривы тронули его сердце. Стараясь не показать этого, он шагнул вперед и нежно обнял сестру. Нотки гордости прозвучали в его голосе:
— Сила Юга в сердцах наших женщин. Не позавидую тому янки, который посмеет на нее посягнуть. — Улыбнувшись, Фостер перевел взгляд на Чарлза: — Ну что, друг мой, пора нам покинуть это милое местечко. Понимаю, что ты был бы рад провести еще пару незабываемых часов в обществе моей сестренки в этой уютной норке, но надо помнить и о долге: тебя ждут твои пациенты, а мне еще нужно закончить кое-какие дела, прежде чем я отправлюсь в штаб генерала Джонстона.
Напоследок Чарлз вновь повторил свою просьбу:
— Рива, прошу, не забудь, что ты обещала сразу же позвать меня, как только тебе понадобится помощь.
Глубоко тронутая такой заботой, Рива ответила ему проникновенным взглядом.
— Спасибо, Чарлз, я не забуду, — тихо ответила она. Попрощавшись, мужчины покинули укрытие, и еще некоторое время Рива обеспокоенно следила, как они спускаются с холма, почти не обращая внимания на по-прежнему рвущиеся вокруг снаряды.
В укрытии, рассчитанном на небольшую семью — тетю Теодору, Риву, Фостера и их раба Генри, — собралось шестнадцать человек, и поэтому дышать было почти нечем. Фитилек керосиновой лампы то и дело мигал, угрожая совсем погаснуть.
За последние дни постоянные обстрелы разрушили несколько соседних укрытий, так что пришлось Риве и тете Тео потесниться. Правда, Генри на днях убило шальной пулей, а Фостер до сих пор не вернулся с задания.
Боже, его нет уже семь дней. Целую неделю! Рива заставляла себя не думать о самом страшном, но предательские слезы то и дело наворачивались ей на глаза. А тут еще смерть бедного Генри! Именно ему они с тетей обязаны тем, что их укрытие до сих пор не разрушено. Генри немало над ним потрудился: укрепил стены и потолок и даже застелил пол циновками, чтобы у женщин не мерзли ноги.
Генри — единственный из девяти рабов тети Тео, который не сбежал к янки; он оставался верным их семье до последнего дня своей жизни… так глупо оборвавшейся жизни! С тех пор как они с тетей были вынуждены покинуть усадьбу «Серебряные дубы» и перебраться в Виксберг, Генри всегда оставался с ними. И что же ему досталось в награду за преданность? Смерть от руки так называемых освободителей, вот что!
Впрочем, смерть теперь подстерегала повсюду, смерть вошла в Виксберг и не собиралась сдавать своих позиций. Во дворе маленького дома тети Тео разорвался снаряд. Рива была даже рада, что тетя уже ничего этого не видела — почти всю неделю она пролежала в полузабытьи.
Девушка перевела тревожный взгляд на дверь. Ей кажется или взрывы действительно стали реже и стрельба стихает? Она хотела бы с кем-нибудь поговорить об этом, но все вокруг спали.
На соседней циновке спала Эмили Дансворт; трое маленьких детей прильнули к ее груди, как котята прижимаются к маме-кошке. Чуть подальше устроилась беременная Мэрили Симмонс. Рива опасалась, что роды им придется принимать прямо здесь. Младший брат Мэрили и двое их рабов поочередно дежурили у входа в укрытие, но сейчас все трое крепко уснули.
Кроме них, в палатке были еще Эмма Уинслоу с двумя детьми и Констанс Пирс с сыновьями — подростком и совсем малышом. Все они тоже спали. За последние дни всем пришлось пережить много страшных минут, но здесь и сейчас они чувствовали себя в относительной безопасности.
Осторожно обойдя спящих, Рива выбралась из укрытия. Кажется, обстрел и вправду закончился. Теперь стрельба слышалась только где-то вдалеке.
Рива сделала несколько осторожных шагов и огляделась. Более мрачное зрелище трудно было себе представить. Землю вокруг испещрили черные воронки взорвавшихся снарядов, почернела даже трава, а в воздухе витал устойчивый запах пороха.
На фоне картины полного разрушения Рива увидела, как из-за холма неторопливо восходит солнце. Она тяжело вздохнула. Боже, сколько солдат армии Конфедерации уже никогда не увидят рассвета, потому что для них сегодняшняя ночь стала последней! Неужели среди них и ее брат? Неужели Фостер никогда не вернется?
Даже сейчас, когда канонада стихла, прогулка по холму была небезопасна, но сил сидеть в укрытии у Ривы больше не было, поэтому она решила рискнуть и, выбравшись на тропинку, дошла до того места, откуда открывался вид на Виксберг. В городе все это время продолжались бои. Как странно — здесь уже благословенная тишина, а там по- прежнему ад.
Рива тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и стала наблюдать за тем, как холмы начинали оживать. То там, то тут из укрытий показывались встрепанные головы, удивленные и ободренные тем, что стрельба стихла. Горожане выбирались из укрытий, переглядывались, перекидывались тихими репликами.
Рива, стоя в сторонке, смотрела на эту печальную пародию на мирную жизнь, как вдруг из-за холма показалась чья-то фигура. Человек приближался, и сначала Рива разглядела серый мундир армии конфедератов, а потом узнала знакомые черты. Чарлз!
Девушка кинулась к нему, и лицо ее осветилось улыбкой.
— Чарлз! Есть новости от Фостера? — Она взглянула ему в глаза, и улыбка тотчас растаяла, будто ее и не было вовсе. — Он ранен?
Чарлз торопливо покачал головой:
— Нет-нет, у меня пока никаких новостей от Фостера. — Он приблизился к ней вплотную и обнял за талию, увлекая в сторону от линии укрытий. — Как тетя Тео? Как у вас прошла ночь? — Окинув ее жгучим и беспокойным взглядом и так и не дождавшись ответа, он продолжал: — В городе сейчас опасно. Впрочем, и здесь, конечно, тоже. Я так волнуюсь за тебя, Рива. Каждую минуту молюсь, чтобы с тобой ничего не случилось, потому что… — Он прервал себя на полуслове, тряхнул головой, будто отмахиваясь от ненужных мыслей, и закончил уже более спокойным голосом: — Прости, Рива, я трещу без умолку и говорю глупости. Просто когда я узнал, какие в городе ходят разные слухи, то первым делом подумал, как там ты… и тетя Тео.
— А что за слухи, Чарлз?
— Ну… так… просто слухи.
— Чарлз, ради всего святого, говори, что еще случилось?
— Ходят слухи, что сегодня на рассвете генерал Пембертон вывесил белый флаг.
— Белый флаг? Ты хочешь сказать, что мы сдались? Хочешь сказать, что все жертвы напрасны?
— Пока это только слухи: кто-то сказал кому- то, а тот передал дальше — ничего определенного…
— Но ты сам веришь в эти слухи?
— Трудно сказать… Рива похолодела.
— Чарлз, умоляю, скажи мне правду!
— Ну хорошо… — задумчиво протянул он, окинув ее странным взглядом. — Дело в том, что у меня есть кое-какая конфиденциальная информация. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю об этом только тебе. Может, и не надо было бы говорить, но я считаю, что лучше заранее подготовиться к худшему.
— К худшему?
— Да. Этой ночью был ранен нарочный из штаба генерала Пембертона; его привезли ко мне, и пока я делал ему перевязку, он бормотал о том, что генерал Пембертон хочет просить генерала Гранта о перемирии в честь Дня независимости. Следовательно, это произойдет завтра.
— Но, Чарлз, мы не должны сдаваться, тем более после всего, что уже вынесли!
— Тише, прошу тебя! — прошипел Чарлз, мягко прижимая палец к ее губам. — Нельзя допустить, чтобы среди жителей началась паника. Давай сохраним эту информацию в тайне.
— Ох, Чарлз, я просто не могу…
— И все-таки прошу, возьми себя в руки!
Рива, опустив голову, замолчала; Чарлз, взяв ее за подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Поверь, я бы отдал все на свете за то, чтобы сказать тебе сейчас, будто все это вранье, но нарочный передал мне, что генерал Пембертон планирует встретиться с генералом Грантом около полудня. Если днем обстрел прекратится, значит, генералы договорились.
— Похоже, генерал Пембертон не верит в то, что Фостеру удастся добраться до
