должна была в полдень встретиться с отцом. Наконец они достигли Аллен-стрит, где было настоящее столпотворение. Людской гомон, крики, грохот, ржание лошадей, скрип колес… Горожане передвигались по проспекту пешком и в каретах, заходили в многочисленные магазины, куда то и дело на грузовых повозках доставляли всевозможные товары. Где-то прозвенел школьный колокольчик, и скоро появилась ватага ребятишек. Две большие лохматые собаки бежали за ними с громким лаем.
Девина направила взгляд на трех бизнесменов, беседовавших неподалеку. Безупречно одетые — их модные костюмы отличались от скромной одежды других жителей, — они не обращали внимания на двух подвыпивших шахтеров, громко споривших рядом о качестве руды. Две молодые матроны прошли мимо, увлеченные собственной беседой. Дюжий парень, похожий на кузнеца, остановился при виде трех раскрашенных дам сомнительной репутации, которые перешли улицу и направились в противоположную сторону.
Несколько всадников медленно въехали на улицу и, спешившись, привязывали лошадей. Небритые, хмурые, в запыленной одежде, с кольтами, в низко свисающих с бедер кобурах, они напомнили Девине темноглазого разбойника, грубо обошедшегося с ней по дороге в Тумбстон. Один из них оценивающе окинул ее взглядом. Холодок пробежал по спине Девины. Воспоминание о злых темных глазах все еще мучило ее.
Почувствовав изменение настроения хозяйки, Лай Хуа вежливо спросила:
— Мисс Девина желает идти дальше? — Приподняв подбородок и вымученно улыбнувшись, Девина кивнула:
— Да, мисс Девина, несомненно, желает.
Улыбнувшись в ответ, Лай Хуа продолжила путь, и Девина еще раз убедилась в своей правоте. Да, ей будет приятно иметь рядом Лай Хуа.
Внимание Девины привлекла красивая витрина магазина, и она увлеклась разглядыванием выставленных товаров. Надо признать, что выбор товаров в Тумбстоне был намного богаче, чем она предполагала. Девина остановилась у магазина с вывеской «Драгоценности Хейцельмана». Тумбстон казался вполне цивилизованным городом. Только в этой части улицы они миновали две очень приличные, как ей показалось, гостиницы, платную конюшню, лавку мясника, телеграф, мебельный магазин и довольно элегантную мастерскую по пошиву одежды. Девина полагала, что и дальше обнаружит много интересного.
Однако Девина прекрасно понимала, что несколько хорошо оформленных витрин — это еще далеко не цивилизованность. Несмотря на свою известность и богатство, потоком стремившееся по его улицам, Тумбстон, конечно, был всего лишь захолустным шахтерским городишком, которому явно не хватало культуры, несмотря на столь превозносимые достоинства «Шиффелин- холла».
Девина удивлялась, почему отец так заботился о ее безопасности. Некоторые из мужчин на улице были, конечно, грубее тех, кого она привыкла видеть на востоке страны, но большинство из них, похоже, были трудягами, сосредоточенными на своем деле. Всадники с кольтами ее немного напугали — это правда. Особенно один. Именно из-за него снова возникло воспоминание о темных глазах. Но она надеялась наконец забыть эти глаза, полные угрозы.
Ей внезапно наскучило рассматривать товары в витринах, и она повернулась, чтобы оценить здания на другой стороне улицы. Ничего стоящего…
Взгляд Девины задержался на небольшой вывеске «Уэллс, Фарго и компания». Она вздохнула. Отец говорил, что Джон Генри Томас — работник этой компании. Легкое раздражение овладело ею, когда она вспомнила, как отец насмешливо выслушал ее сообщение об охраннике почтового дилижанса. Она знала, что отец считал ее заинтересованность в поисках воров и ее желание помочь не более чем вмешательством в свои дела, и эта мысль была мучительна для нее. Если бы она была не дочерью, а сыном, он бы так небрежно не отмахнулся от ее соображений. После того разговора у нее было время подумать. Да, человек, похитивший деньги, знал Джона Генри Томаса. Так что вполне допустимо, что и Джон Генри Томас знает этого человека. Она не могла заставить себя поверить, что сам охранник дилижанса причастен к ограблениям, но это совсем не мешало ей попытаться уговорить его вспомнить что-нибудь такое, что могло бы помочь. Может быть, если она поговорит с ним, попытается встряхнуть его память… В любом случае попробовать стоило. Внезапно вспомнив о присутствии Лай Хуа, Девина повернулась к ней:
— У меня дела в конторе «Уэллс — Фарго», Лай Хуа. Я намерена…
— Нет-нет, мисс Девина. Вам нельзя идти в «Уэллс — Фарго».
Девина нахмурилась. Ей не нравилось, когда ей говорили, что можно делать, а что нельзя, даже если Лай Хуа и выполняла распоряжение ее отца.
— Ты ошибаешься, Лай Хуа. Я могу, и я пойду в «Уэллс — Фарго». У меня там дела.
Явно встревоженная, Лай Хуа покачала головой:
— Нет, мисс Девина. Мистеру Дейлу это не понравится. Он сказал…
— Мой отец, судя по всему, полагает, что я совершенно не способна сама позаботиться о себе, Лай Хуа. Это не так. Мне не нужно, чтобы он или ты думали за меня. — Она смягчилась при виде растерянного лица Лай Хуа и, поколебавшись, продолжила: — Я не хочу подводить тебя, Лай Хуа, но я намерена перейти через улицу и поговорить с управляющим «Уэллс — Фарго» об ограблении дилижанса, в котором я приехала. И нет смысла пытаться отговорить меня.
— Мисс Девина, вы не понимаете…
— Я понимаю. Ты можешь сопровождать меня, если пожелаешь. Или останься здесь.
Не дожидаясь, пока явно встревоженный вид Лай Хуа подействует на нее, Девина решительно повернулась и ступила с тротуара на проезжую часть улицы. Отмахиваясь рукой от пыли, которую подняла только что проехавшая повозка, она крепко сжала губы и тут же почувствовала, как пыль заскрипела на зубах. О, этот противный город! Как можно оставаться чистым и чувствовать себя комфортно в таком месте?
Решив воспользоваться минутным затишьем на дороге, Девина ринулась в облако еще не осевшей пыли. Краем глаза она заметила, что Лай Хуа пошла за ней.
На другой стороне улицы Девина хотела обойти двух здоровяков, которые, толкнув вращающиеся двери салуна «Оксидентал», оказались в этот момент рядом с ней на широком тротуаре. Ее изящные ноздри затрепетали. От этих ковбоев за милю несло конским потом и виски. Они быстро прошли мимо. Но из дверей салуна вышел ещё один такой же. Девина посторонилась, чтобы дать ему пройти, однако он сам нагло преградил ей дорогу. Подняв на него надменный взгляд, Девина увидела, что это тот самый мужчина, который чуть раньше приехал верхом и, сойдя с лошади, бесцеремонно разглядывал ее. Она помнила это узкое, небритое лицо и эти противные глаза. Она также помнила, как нагло эти глаза ощупывали ее тело, задержавшись на кружевах, прикрывающих грудь.
Щеки Девины порозовели. Она устремила испепеляющий взгляд на ковбоя, так оскорбительно ведущего себя. Но несносный ковбой лишь рассмеялся в ответ! Еще больше покраснев, Девина расправила узкие плечи, почти как бравый солдат:
— Прошу прощения. Не могли бы вы… Наглые руки ковбоя внезапно опустились ей на плечи, и он потянул ее к себе с тихим, многозначительным бормотанием.
— Тебе не надо просить меня ни о чем, дорогая, совсем не надо. Старина Барт готов дать тебе все, что угодно, а может, даже и больше.
Девина попыталась вырваться из его медвежьих объятий, упершись руками ему в грудь.
— Отпусти меня, ты, грязное животное, — произнесла она с отвращением. — Отпусти меня!
Угрожающий блеск появился в противных глазах, которые были так близко от ее глаз.
— Ты давай не задирай нос, девочка. Я думаю, ты не из тех, что стоят дешево, но я могу себе позволить заплатить твою цену. Как раз сейчас у меня полные карманы, и я не против заплатить лишку, если товар стоит того. Конечно, может, я захочу сначала попробовать его, чтобы знать, что получу.
— Попробовать?!
Быстрым движением руки ковбой прижал Девину к себе, и отвратительное дыхание обожгло ее щеку, а его рот искал ее губы. Девина яростно сопротивлялась, но ей не по силам было бороться с ковбоем. Его потное, небритое лицо приблизилось, мокрые губы уже коснулись ее щеки. Она в последний раз попыталась вырваться, когда глубокий, знакомый голос резко прозвучал у нее за спиной:
— Барт, я думаю, ты ошибся. Тебе лучше остановиться, пока ты не допустил еще большую ошибку;
Мокрые губы гневно сжались, слезившиеся противные глаза сузились в щелки.
— А я думаю, черт побери, что это вас не касается, док.
Девина испытала огромное облегчение. Чарлз Картер! Он заставит этого грязного ковбоя отпустить ее!
Но ковбой крепко держал ее за талию одной рукой, а другую положил на кобуру с кольтом.
— Я не вооружен, Барт, и не думаю, чтобы ты хотел выстрелить. А леди, которую ты обнимаешь, приехала в наш город недавно, поэтому еще не знает, что знатные дамы не появляются в этой части улицы.
— Знатная дама? — Ковбой быстро взглянул на раскрасневшееся лицо Девины. Сбитый с толку, он убрал руку с кольта. — Вы знаете эту девушку, док?
— Да, я знаю ее, Барт. Эта молодая дама — Девина Дейл, дочь Харви Дейла.
Девина почувствовала, как от слов Чарлза содрогнулось все жилистое тело ковбоя.
— Дочь Харви Дейла?! — Отпустив Девину так внезапно, что она едва у держалась, на ногах, ковбой отступил назад. — Черт, я тут недавно поработал на мистера Дейла… я не хочу никаких неприятностей. Прошу прощения, мисс.
Чарлз Картер улыбнулся:
— Это ведь было недоразумение, так, Барт?
Барт кивнул:
— Именно так. — Резко повернувшись, он толчком руки снова открыл дверь в салун и исчез так же неожиданно, как и
