— Лучше не связывайся с этим божьим одуванчиком: нарвешься на неприятности!
— Думаешь?
— Уверен.
Темные глаза Джефферсона сузились.
— Она чертовски хороша.
— Я сказал тебе…
Джефферсон злобно сверкнул глазами.
— Не смей мне указывать, Уолкер, понял? — прорычал он.
Его спутник промолчал.
— Ты понял, я спрашиваю?
— Понял.
— Не слышу!
— Понял, я сказал!
И трое мужчин исчезли за поворотом.
Открытое пастбище тянулось до самого горизонта, отливая золотом на солнце. Здесь не было ни тенечка.
У Рида першило в горле и пересохло во рту.
Он услышал знакомый перестук тяжелых копыт, а потом выстрел, еще и еще один… Показалось испуганное стадо, в панике несущееся по полю.
Бычки мчались прямо на него! Он знал, что случится дальше.
О Господи… это она! Скачет рядом с перепуганными животными, низко пригнувшись к седлу, и пытается их развернуть. Вот она подняла голову, и Рид увидел ее напряженное лицо. Она что-то кричит ему.
Рид пришпорил лошадь и поскакал к ней, крича, чтобы она бросила стадо, ведь ей все равно не остановить его.
Но девушка его не слышала.
Ужас объял Рида. Он пустил лошадь во весь опор. Но тут ее конь споткнулся. Сердце Рида оборвалось. Девушка натягивала поводья, пытаясь удержать на ногах своего сильного жеребца, попавшего в центр обезумевшего стада. Рид видел, как она упала…
Нет!
Бегущее стадо исчезло вдали. Выстрелы смолкли.
Он спрыгнул с лошади в тучу пыли и бросился к девушке. Она лежала на земле неподвижно, раздавленная, истекающая кровью…
В голове его снова и снова звучал собственный отчаянный вопль: «Не уходи от меня, Дженни, пожалуйста, не уходи!»
— Нет, я не уйду от тебя, Рид.
Рид замер. Откуда взялся этот тихий голос? Раньше он не слышал его в своем страшном сне.
— Лежи спокойно, Рид, — уговаривал голос, в котором теперь слышались знакомые нотки, — ты болен. Сейчас доктор Карр тебе поможет.
Он попытался открыть глаза, но веки точно налились свинцом. Наконец он чуть-чуть приподнял их и сквозь узкую щелочку увидел ее.
— Вот так, лежи. У тебя воспалилась нога, и рана не заживет, если ты будешь крутиться.
Но Рид не слушал. Он потянулся к девушке, ему хотелось прикоснуться к ней.
— Рид, пожалуйста…
Тут послышался другой голос, низкий и ворчливый:
— Вот, дайте ему это лекарство. У меня он его не возьмет. Это чтобы он заснул.
— Выпей, Рид.
«Заснуть? Нет! Я опять ее потеряю, если засну», — промелькнуло у него в голове.
— Ну же, Рид, пожалуйста!
Рид схватил девушку за руку и крепко сжал ее теплые пальцы.
— Он сделал мне больно.
— У него опять начинается жар, и он возбуждается. Поговорите с ним, успокойте.
— Выпей это, Рид, тебе станет легче.
— Нет!
Он почувствовал ее руку на своей щеке. Она повернула к себе его лицо, нагнулась ближе и проговорила сиплым шепотом:
— Выпей это, Рид, ради меня. Прошу тебя!
«Ради нее… ну что ж, я готов на все», — мысленно рассудил больной.
Жидкость оказалась горькой.
— Должно подействовать, — опять прозвучал ворчливый голос. — Сейчас самое главное, чтобы он успокоился, тогда мы справимся с лихорадкой. Рана выглядит уже получше, чем вчера. Так все-таки каким образом он получил пулю?
Честити не ответила.
— Он заснет через несколько минут и после такой дозы будет спать всю ночь. Советую и вам поспать.
Голоса стихли. Рид почувствовал, что рука девушки выскальзывает из его пальцев, и сжал ее крепче.
— Рид, мне больно! Отпусти меня!
— Вы впустую тратите слова. Он вас все равно не отпустит, — опять проскрипел низкий голос, — не волнуйтесь, сейчас он заснет.
Он боролся с одолевавшим его забытьем, тщетно пытаясь открыть глаза. «Только бы не заснуть», — твердил он про себя, держась за теплую женскую руку.
— Кажется, он меня услышал, — пробурчал недовольный голос, — и заволновался.
— Не бойся, Рид, я не уйду. Я буду сидеть рядом с тобой, обещаю.
Девушка села. Он почувствовал, как под ней прогнулась кровать, и услышал ее ласковый голос:
— Засыпай, Рид, пожалуйста. Когда ты проснешься, я буду здесь.
«Она сказала, что будет сидеть рядом со мной, пока я буду спать. Она не стала бы меня обманывать», — подумал Рид и закрыл глаза.
Стемнело. Гостиничный номер освещала единственная лампа, стоящая на ночном столике. С улицы доносились звуки ночного веселья, в самой же комнате было тихо.
Честити сидела на краю кровати и смотрела на спящего мужчину. Доктор Карр ушел, оставив ее присматривать за больным, который даже во сне не отпускал ее руку.
Девушка закрыла глаза. Наверное, все это ей снится. Провести еще одну ночь наедине с мужчиной, которого встретила только два дня назад? Держать его за руку и слушать бессвязные слова любви, обращенные к другой женщине? Нет, это не может происходить наяву! Вот сейчас, сейчас она проснется в своей комнате и услышит за дверью привычную перебранку тетушек, спорящих о ее будущем:
— Что с тобой, Генриетта? Ты никак спятила? Разве можно, чтобы Честити посвятила свою жизнь работе в дешевом квартале, среди бедноты? Какая неслыханная глупость! Было бы полным безрассудством с ее стороны войти в такие слои общества, к общению с которыми она совершенно не готова.
— Это я-то спятила, Пенелопа? А по-твоему, будет лучше, если Честити выйдет замуж за «респектабельного» мистера Бертрана Бауэлса?
— Честити совершенно ясно дала понять, что она думает по этому поводу. Она не собирается замуж. Во всяком случае, этот жених был отклонен.
— И слава Богу! Старый мистер Бауэлс годится ей в отцы, к тому же он туп как пробка. Ему нужна не жена, а рабочая лошадь, чтобы смотреть за его выводком, пока он будет шляться по бабам.
— Откуда мне было знать, что он такой распутник?
— Спрашивается, как ты могла этого не знать?
— А вот так и могла. У меня нет привычки заниматься досужими сплетнями.
— Ты что же, намекаешь, что у меня есть такая привычка?
— Само собой.
