Абарат

поскольку несметные толпы почитателей Клеппа да и просто любопытных стекались туда со всех концов Абарата. Само собой разумеется, городу было дано имя Клепп.

В конечном итоге та карта оказалась верной. Она просто опередила время.

Подобные вещи то и дело случаются на архипелаге, в особенности на островах, расположенных вблизи от Двадцать Пятого Часа. Помни об этом, читатель.

Итак, вот перед вами некоторые избранные отрывки из Клепповых описаний Двадцати Пяти Островов Абарата.

«Об острове Изиль, иначе Полуденном, надлежит сказать следующее: он отличается поистине изумительной, неправдоподобной красотой, а также и плодородием. Более того, пребывание под солнечными лучами, отвесно изливающимися с небес, способствует (порой) укреплению духа. Здесь, как ни в каком ином месте, человек, алчущий славы, постигает, сколь важно жить настоящим моментом, не отягощая свой ум размышлениями о том, куда упадет его тень завтрашним днем, но сосредоточившись на том, где она лежит нынче.

Погодные условия на острове мягкие, и весь он покрыт буйной растительностью. Сочную листву неизменно колеблет легкий бриз, в струях которого над поверхностью земли проплывают существа всевозможных размеров и обличий. Говорят, всех их создает Животворительница, возраст которой не поддается исчислению. Имя ей — принцесса Вздох. Она обитает здесь, на Изиле, и непрестанно творимые ею разнообразнейшие формы жизни, подхваченные ветерком, минуют пышные заросли и уносятся прочь, преодолевая немалые расстояния и оседая затем на любом из островов.

Остров Часа Дня, называемый Хлюстмазурик, лежит к юго-юго-востоку от Изиля. На протяжении долгих лет он является прибежищем пиратов и контрабандистов. Поскольку час дня — традиционное время моего ланча, я частенько подкреплялся на этом острове здоровой и качественной пищей. Счастлив заверить тебя, дорогой читатель, что, как бы ни были кровожадны пираты, которые, по слухам, до сей поры скрываются на просторах Хлюстмазурика, их присутствие не помешало здешним поварам стать истинными мастерами своего дела. Заявляю с полной ответственностью: ни на одном из Часов вы не найдете лучшей кухни, чем здесь.

С точки зрения ландшафта Хлюстмазурик малопривлекателен. Почва здесь по большей части каменистая, хотя между утесами то и дело встречаются болота, которые местные жители называют Клоаками. На болотах гнездятся птицы, именуемые калюквами. По некоторым сведениям, отдельные их особи раз в десять лет высиживают наряду с птенцами одного-двух человеческих детенышей, с ног до головы покрытых мягким пухом. Тех из детишек, которым посчастливится избежать гибели от когтей и клювов молоди, появившейся на свет годом-двумя раньше, охотно усыновляют пираты. Поэтому остров вовсе не представляет собой разбойничий вертеп (каким он мог бы сделаться, учитывая сферу деятельности его населения), а подобен скорее инкубатору для пернатых детишек, за которыми с любовью присматривают нежные и преданные приемные родители — пираты и контрабандисты.

Два Пополудни — это Шлем. Орландо, остров, который мне не слишком хорошо знаком. На нем расположен дом умалишенных. Основатель лечебницы, некто Еккон Грош, свято верил, что именно данный час проливает на страждущие, мятущиеся души целительный бальзам. Ума не приложу, с чего он это взял.

Остров пользуется столь дурной славой, что мне представляется сомнительным, чтобы пациенты сумасшедшего дома с их извилистым мышлением чувствовали себя там настолько уж комфортно. Название свое он получил благодаря сходству с головным убором. Мне не удалось выяснить, кем был Орландо и существовал ли он в действительности. Полагаю, однако, что скорбным головою жителям данной местности это глубоко безразлично.

Для тех, кого интересуют порождения больного ума или произведения искусства (а зачастую это одно и то же!), следует отметить, что Грош считал творческую деятельность своих пациентов чрезвычайно важным фактором, способствующим их реабилитации, и потому снабжал их всем необходимым для самовыражения. Потому-то едва ли не вся поверхность Шлема Орландо покрыта творениями несчастных больных. Некоторые из этих произведений невелики по размерам, другие являют собой целые фантастические миры, изваянные из камня и раскрашенные в совершенно немыслимые цвета.

Глядя на тот порядок, в каком острова архипелага рассредоточены по морю Изабеллы, мы невольно представляем себе божественный перст, который указал каждому из участков тверди его надлежащее место, но все это осуществилось в союзе с природой, столь тесном, что мы, смертные, не в силах разглядеть изначальный чертеж архитектора-творца сквозь наслоения, созданные игрой стихий. Так, вблизи Шлема Орландо, вид которого мрачен и угрюм (и лишь кое-где сей безрадостный вид разнообразится творениями пациентов Гроша), лежит Остров Частного Случая, самый, на мой взгляд, прекрасный в архипелаге.

Просто невероятно, сколь разительно отличаются друг от друга два участка суши, разделенные узким проливом, через который легко перелетит камень, брошенный человеческой рукой.

Три Часа Дня — время, царящее на Острове Частного Случая — прекрасная пора суток, пора светлых мечтаний. Дневные труды близки к завершению, мысли ваши устремляются к сумеркам и радости заслуженного отдохновения, которую подарит нам завершение дня. Лично я устраиваю сиесту примерно в этот час. Свидетельствую, что всех, кому случалось задремать на Острове Частного Случая, посещали удивительные, ни с чем не сравнимые сновидения. Все они видели во сне Начало Мира. К числу этих счастливцев принадлежит и ваш покорный слуга. Несколько раз, заснув на Трех Пополудни, я оказывался в истинном раю, где не было места вражде, ненависти и противостоянию между растениями и животными, ангелами и людьми. Данные факты наводят меня на мысль, что гипотеза (высказанная в высочайших метафизических кругах нашего отечества) о первичном возникновении жизни на Острове Частного Случая и дальнейшем ее распространении по всему архипелагу не лишена основания.

Далее путь наш лежит на Гномон, а следственно, это Четыре Часа Дня.

Но да будет мне дозволено прервать на этом месте свой рассказ и поделиться с читателем некоторыми сведениями личного характера. Несколько лет тому назад я потерял свою жену. Потерял в буквальном смысле этого слова, в лабиринте Утехи Плоти. Сказать, что я был этим удручен и расстроен, значит не сказать ничего. Я был невероятно к ней привязан. И вот, последовав совету моего шурина, я отправился на Гномон в поисках оракула, который подсказал бы мне, где искать пропавшую супругу.

Несмотря на то что данный Час считается весьма прозаическим (о какой, в самом деле, мистике может идти речь в Четыре Пополудни?), остров усеян развалинами храмов, капищ и подобных культовых сооружений, где и но сей день подвизаются гадатели и прорицатели. Кое-где в низинах слышны звуки множества голосов — сдавленным шепотом они повторяют слова несбывшихся предсказаний. Что до меня, я нахожу данный остров малоприятным местом, главным образом из-за близости его северной оконечности к мрачному Острову Полуночи. С вершин северных утесов Гномона вдали, за проливом Лимбо, можно разглядеть темные скалы Горгоссиума, окутанные спиралями буро- красных испарений. И этого, уверяю вас, вполне достаточно, чтобы даже те из смертных, кто начисто лишен воображения и исполнен отваги, ощутили беспокойство. Но довольно о Горгоссиуме. С вашего позволения, я продолжу свой рассказ...