«Я себя таким не чувствую».
«Так и скажи им это».
Харви поднял руки, чтобы прекратить шепот. «Я просто хочу сказать... все мы, возможно, скоро позабудем о том, что были здесь...» Послышалось что-то вроде: нет, не забудем; или: мы всегда будем помнить тебя. Но Харви настаивал. «Забудем, — сказал он. — Мы вырастем и забудем. Если не...»
«Если — что?» — спросила Лулу.
«Если не будем напоминать себе каждое утро. Или сделаем из этого рассказ и расскажем каждому, кого встретим».
«Нам не поверят», — сказал один из детей.
«Это неважно, — сказал Харви. — Мы будем знать, что это правда и это идет в счет».
Слова его встретили одобрение со всех сторон.
«А теперь пойдем домой, — сказал Харви. — Мы уже и так потеряли слишком много времени».
Венделл легонько пихнул его в ребра, когда группа рассыпалась. «А как насчет того, чтобы сказать им, что ты не герой?» — спросил он.
«О, да, — ответил Харви с озорной улыбкой. — Я и забыл».
Первые дети уже штурмовали стену тумана, стремясь как можно скорее оставить ужасы худовской тюрьмы позади. Харви наблюдал, как с каждым последующим шагом они становятся видны все хуже, и хотел, чтобы у него нашлось мгновение поговорить с ними, чтобы узнать, кем они были и почему попали в объятия Худа. Были ли они сиротами, у которых нет иного места, чтобы назвать его домом, или беглецами, как Венделл и Лулу, или им просто наскучила их жизнь, как однажды заскучал и Харви, и они были соблазнены иллюзиями?
Он никогда не узнает. Дети исчезали один за другим, пока перед стеной не остались только Лулу, Венделл и он сам.
«Ну, — сказал Венделл Харви, — если снаружи время по-настоящему восстановлено в своих правах, тогда я вернусь на несколько лет раньше, чем ты».
«Это правда».
«Если мы встретимся снова, я буду намного старше. Может быть, ты даже не узнаешь меня».
«Я тебя узнаю», — ответил Харви.
«Обещаешь?» — спросил Венделл.
«Обещаю».
Они пожали друг другу руки, и Венделл удалился в туман. Венделл ушел всего в три шага.
Лулу тяжело вздохнула. «Ты когда-нибудь хотел две вещи одновременно, — спросила она Харви, — но при этом знал, что одновременно иметь их не можешь?».
«Раз или два, — сказал Харви. — А в чем дело?»
«Потому что мне бы хотелось вырасти с тобой и быть твоим другом, — ответила она. — Но я также хочу пойти домой. И я думаю, что в год, который ожидает меня по другую сторону этой стены, ты даже еще не родился».
Харви печально кивнул, бросив взгляд на руины. «Я полагаю, что у нас действительно есть одна вещь, за которую мы можем благодарить Худа».
«Что?»
«Здесь мы были детьми вместе, — сказал он, взяв ее за руку. — Хоть и недолго».
Лулу пыталась улыбнуться, но ее глаза были полны слез.
«Давай пойдем вместе столько, сколько сможем», — сказал Харви.
«Да, мне бы этого хотелось», — ответила Лулу, и рука об руку они пошли к стене. В последний момент, прежде чем туман закрыл их, они посмотрели друг на друга, и Харви сказал:
«Домой...»
Затем они шагнули в стену. Пока длился первый шаг, он чувствовал руку Лулу в своей, но в следующую секунду она стала слабоощутима, а к третьему шагу — когда он вышел на улицу — Лулу исчезла совсем, очутившись во времени, из которого она пришла, все эти времена года тому назад.
Харви посмотрел на небо. Солнце садилось, но его розоватый свет все еще доставал до края облака, лежавшего высоко вверху. Ветер был порывистым и высушивал пот страха и усилий на лице и спине.
С клацающими зубами Харви отправился домой темнеющими улицами, не уверенный в том, что поджидало его.
Было странным, что после столь многих побед простое дело ходьбы домой смогло нанести ему поражение, но оно действительно нанесло ему поражение. После часа странствований рассудок и сила — которые предохраняли Харви от любого ужаса, который Худ мог наслать — изменили ему. Голова начала кружиться, ноги под ним подогнулись, и он в
