Луисом. Клейн сделал движение, чтобы перехватить ее, но она только вручила ему свой пустой стакан и вошла внутрь.
Миляга был на кухне. Он копался в холодильнике, снимая крышки с кастрюль и банок и изучая их содержимое.
– Столько разговоров о невидимости... – сказала Юдит.
– Ты предпочла бы, чтобы я не пришел?
– Ты хочешь сказать, что если б я действительно предпочла это, ты бы остался дома?
Он довольно ухмыльнулся, отыскав нечто, соответствующее его вкусу.
– Я хочу сказать, что до остальных мне нет дела. Я пришел сюда только потому, что знал, что увижу тебя здесь.
Он запустил свой указательный и средний палец в извлеченную им посудину и отправил себе в рот приличную порцию шоколадного мусса.
– Хочешь? – спросил он.
Ей не хотелось, пока она не увидела, с какой жадностью пожирает он коричневую массу. Его аппетит подействовал заразительно, и она решила последовать его примеру. Мусс оказался сладким и жирным.
– Вкусно? – спросил он.
– Порочно, – ответила она. – Так что же заставило тебя передумать?
– Насчет чего?
– Ты же хотел спрятаться.
– Жизнь слишком коротка, – сказал он, снова поднося ко рту пальцы с муссом. – Кроме того, я ведь тебе только что сказал: я знал, что увижу тебя здесь.
– Ты теперь к тому же умеешь читать мысли?
– Боже мой, как вкусно! – сказал он, и улыбка его показалась ей еще более шоколадной, чем его зубы. Утонченный денди, который несколько минут назад появился в саду, теперь превратился в прожорливого мальчишку.
– У тебя весь рот в шоколаде, – сказала она.
– Хочешь умыть меня своими поцелуями? – спросил он.
– Да, – сказала она, не видя смысла скрывать свои чувства. Секреты и так принесли им в прошлом достаточно вреда.
– Тогда почему мы до сих пор здесь? – спросил он.
– Клейн никогда не простит нам, если мы уйдем. Вечеринка устроена в твою честь.
– Мы уйдем, а они тут пока поговорят о нас, – сказал он, ставя на место посудину с муссом и вытирая рот тыльной стороной руки. – Собственно говоря, им это даже больше понравится. Давай уйдем прямо сейчас, пока нас не заметили. Мы тут с тобой теряем время, а могли бы...
– ...уже давно заняться любовью.
– А я думал, это я читаю чужие мысли... – сказал он.
Когда они открыли парадную дверь, Юдит услышала, как Клейн зовет их из сада, и ее охватило чувство вины. Но оно тут же исчезло, стоило ей вспомнить о том, какое самодовольное выражение заметила она у него на лице, когда Миляга возник на пороге, и все актеры для задуманного им фарса оказались в сборе. Угрызения совести уступили место раздражению, она громко хлопнула дверью, чтобы он наверняка услышал.
Как только они добрались до квартиры, Юдит распахнула все окна, чтобы впустить в комнаты легкий ветерок, который, несмотря на то, что уже стемнело, еще нес с собой тепло. Разумеется, он нес с собой и новости с улицы, но ничего важного в них не было: неизбежное гудение сирен, джаз, доносившийся из клуба на углу (там окна тоже были открыты). Исполнив свое намерение, она села на кровать рядом с Милягой. Настало время для разговора, в котором не будет ничего, кроме правды.
– Не думала я, что все так обернется, – сказала она. – Здесь. Вдвоем.
– Но ты рада этому?
– Да, я рада, – сказала она, после паузы. – Такое чувство, что так и должно было случиться.
– Хорошо, – сказал он в ответ. – Я тоже чувствую, что все это совершенно естественно.
Он обнял ее и, запустив пальцы в ее густые волосы, стал нежно массировать кожу ее черепа. Она глубоко вздохнула.
– Тебе нравится? – спросил он.
– Да, нравится.
– Хочешь, я расскажу тебе, что я чувствую?
– По поводу чего?
– По поводу себя, нас.
