— Ты имеешь в виду фиктивный брак? Земля останется в семье, а я смогу здесь жить и работать?
Несмотря на множество сомнений, эта идея показалась Сьюзен весьма привлекательной, пока Люк не развил ее:
— Я хочу иметь семью и не в моих правилах наплодить кучу незаконнорожденных детей, — пояснил он, раздраженный тем, что она, вроде бы, будет довольна платоническими отношениями. — Если мы поженимся, то это будет настоящий брак.
Сьюзен продолжала смотреть на него, совершенно пораженная.
— Но мы даже не влюблены…
— Я не ищу романтики в отношениях, да и ты, думаю, тоже. Я говорю о взаимовыгодном партнерстве и, в конце концов, нашей собственной семье.
От слов Люка у Сьюзен закружилась голова. Она никогда и никому не говорила, как страстно хочет детей, семью, чтобы было кого любить и о ком заботиться, хочет, чтобы и ее любили в ответ. Люк, казалось, нащупал то единственное место, которое поможет ему одержать победу.
Предложение Люка заставило Сьюзен задуматься: а не могут ли и у него быть такие же желания? Тосковал ли он о собственной семье?
— Ты хочешь детей? — спросила она, подняв на него глаза, чтобы увидеть его реакцию на этот вопрос.
На секунду он потерял контроль над своими чувствами. Сьюзен удалось случайно заметить истинные, незамаскированные эмоции. И то, что она увидела, потрясло ее.
— Хотел бы дюжину, — заверил ее Люк. — Но соглашусь даже на одного или двоих.
Глаза Сьюзен распахнулись еще шире, даже шире, чем это казалось возможным. Ничего она не желала сильнее, чем иметь большую, шумную, любящую семью. Внезапно представшая перед внутренним взором картина — маленькие мальчишки с песочными волосами и серыми глазами — заставила ее сердце болезненно затрепетать.
— Почему ты думаешь, что у нас может получиться? — спросила она.
— Ты не капризна. Доказала это с лошадьми. И, насколько я знаю, ты сильна, здорова, умна и привлекательна, — пояснил он, перечисляя ее достоинства, будто расхваливая породистую лошадь.
— Так ты думаешь, что я не только принесу в приданое землю, но еще могу оказаться хорошей племенной кобылой? — спросила Сьюзен.
Сьюзен совершенно не обращала внимания на многочисленные измены Шейна, но одна мысль о связях Люка с другими женщинами заставила ее содрогнуться.
— Клянусь, я не собираюсь рассматривать себя в качестве жеребца-производителя, — насмешливо заверил он Сьюзен. — Если бы я хотел завести гарем, то начал бы давным- давно. Думаю, мы оба хотим одного и того же, что касается семьи.
— Например?
— Например, обязательств, верности, преданности, детей, которые полюбят наш образ жизни.
У Сьюзен перехватило дыхание.
— Так ты серьезно говоришь о женитьбе?
— Почему бы и нет? Мне тридцать, и я до сих пор еще не нашел идеальной женщины, так что…
Сьюзен с ходу прервала его:
— Так что согласишься на неидеальную?
Ей вдруг стало больно, и она разозлилась на себя за это.
Люк гневно сверкнул глазами, но продолжил ровным, спокойным тоном:
— Так что соглашусь на женщину, на которую смогу положиться, не легкомысленную свистунью и попрыгунью, интересующуюся только деньгами, развлечениями и общественным положением.
Его объяснение несколько умиротворило ее. Сьюзен не нравилась идея быть женщиной, на которой Люк женится лишь потому, что не может найти кого-нибудь лучше.
Легко понять его отвращение к тем особам, которые все эти годы бросались ему на шею ради его богатства и положения. Но ведь существовало достаточно и честных, искренних женщин. Сьюзен знала, что у него были подружки, которые буквально боготворили его. Но, насколько она была в курсе, он никогда не предложил ни одной выйти за него замуж.
Да, предложение казалось весьма заманчивым, пока Сьюзен не задумалась о физической стороне сделки. Ее отношения с Шейном, по большей части, были платоническими.
После одной кошмарной ночи, когда он силой взял ее, она себе не могла представить без дрожи отвращения интимных отношений с мужчиной. Сьюзен отчаянно хотела детей, но не была уверена, что сумеет набраться храбрости, чтобы завести их.
Неожиданно другая мысль пришла ей в голову, и щеки Сьюзен залило краской.
— Надеюсь, ты не из тех мужчин, которые считают своей священной обязанностью услужить сексуально обделенной вдове? — спросила она рассерженно и, в то же время, смущенно.
Люк стоял достаточно близко, и Сьюзен ощутила, как его тело внезапно напряглось. Он схватил ее за локоть и резко развернул к себе.
— Нет, — почти крикнул он. — Кто к тебе приставал?
Сьюзен не собиралась рассказывать ему, что двое, так называемых друзей Шейна, нанесли ей визиты и предложили утешение в ее вдовьем горе.
— Никто, с кем я не могла бы самостоятельно справиться, — ответила она.
Ружье оказалось достаточно убедительным аргументом, когда на одного из этих стервятников не подействовал ее словесный отпор.
— Ты чувствуешь себя сексуально обделенной?
Этот вопрос вызывал новый прилив горячей краски к ее лицу.
— Нет, — резко ответила она.
Люк разглядывал ее, внезапно запылавшие, щеки. Он не понимал ни ее смущения, ни этой гневной вспышки. Так или иначе, но этот прилив краски к мертвенно-бледным щекам пошел ей на пользу.
— Боишься интимных отношений со мной?
Его голос внезапно стал низким и напряженным.
Сьюзен была поражена его вопросом. Шейн часто издевался над ней, живописал в деталях подвиги Люка с другими женщинами. Он описывал своего мужественного двоюродного брата, как грубого и всегда готового, но она не очень-то верила этим россказням.
Люку легко было задать ей вслух этот вопрос, Сьюзен же затруднялась с ответом. Их личные отношения были непростыми.
Он был особенно добр к ней после смерти ее родителей. Они несколько раз встречались и она сплела вокруг этих свиданий венок романтических мечтаний. Их отношения не сильно продвинулись, но было между ними определенное и очень сильное притяжение.
Шейн разглядел их взаимный интерес и все усилия сосредоточил на том, чтобы их отношения прекратились.
За несколько недель он буквально шантажом вынудил Сьюзен выйти за него замуж, а она тогда была слишком поглощена своими проблемами, чтобы беспокоиться о чувствах Люка.
И все то время, пока она была замужем, и после смерти Шейна Люк держался на
