— Железные крестики? Почему железные?
— Железо — металл Марса, — сказал я, — а Марс — их бог войны.
— А почему крест?
— Это символ их Христа.
— Это тот, кто умер здесь, чтобы научить людей любить друг друга?
— Тот самый, — подтвердил я.
— Воистину, я готов согласиться с далёкими предками этих людей, от которых они унаследовали выражение «странный мир».
— Может, подойдём поближе? — спросил я.
Незнакомец заколебался, а затем сказал с терпеливой улыбкой, глядя на Прекрасное Существо:
— Мой друг хочет, чтобы я кое-что узнал об этой звезде. Я хочу спуститься ниже.
Мы спустились и оказались примерно в сотне футов над той полосой, которая разделяла противников.
— Смотрите! — воскликнул Незнакомец. — Души отлетают от своих тел! Так вот в чём цель этой затеи — освободить души от оков?
— Не совсем, — ответил я, — каждый из них предпочёл бы видеть своего противника в оковах, но поскольку практически это сделать почти нереально, они избирают противоположное.
Незнакомец выглядел ещё более изумленным.
— Мой друг, — объяснило Прекрасное Существо, — из тех сфер, где Закон противоположностей не действует.
— Ты никогда не брал меня туда с собой во время наших странствий! — воскликнул я.
— Нет, конечно, — ведь ты слишком привязан к Закону противоположностей.
Это была наша старая шутка — моя и Прекрасного Существа.
— Посмотри! — прервал меня Незнакомец. — Одна душа направляется к нам.
Я пошёл вперёд, чтобы поприветствовать новоприбывшего. Это был немецкий офицер.
— Добро пожаловать, — сказал я, но он, похоже, не понял меня. Лицо его астрального тела было перекошено. Очевидно, ему пришлось принять мучительную смерть.
Иногда мне кажется, что Прекрасное Существо знает все земные языки, и хотя Его природа настолько чиста, что лишь немногие на Земле способны понять Его, но когда душа покидает тело, она начинает понимать речь Прекрасного Существа, если, конечно, в её природе есть то, что способно улавливать высшие вибрации, делающие жизнь этого Ангела столь насыщенной и удивительной.
— Добро пожаловать, — сказало душе Прекрасное Существо на языке её родины.
— Где я? — спросила удивленная душа.
— В мире, который над Землёй, — ответило Прекрасное Существо.
— Так значит...
— Это значит, что ваше имя будет занесено в списки погибших.
— Значит, это всё-таки случилось!
— Да.
— Но я всегда боялся смерти.
— Как видите, её незачем бояться.
— А где кайзер?
— В своём штабе.
— Я смогу доложить ему?
— Если хотите.
И мы отправились дальше на восток — медленно, потому что новоосвобождённая душа ещё не знала, что расстояние на самом деле ничего не значит.
Мы увидели главнокомандующего сидящим за столом и разглядывающим какую-то карту. Его лицо было измождённым и осунувшимся.
— Вот, — сказал я Незнакомцу, — тот человек, которого весь мир за пределами его страны считает виновником этой великой войны.
Незнакомец (и вместе с ним душа) приблизились к главнокомандующему, чтобы прочесть его мысли. Я передаю их так, как я их слышал — разрозненными и трагическими в своей важности: «Наши войска гибнут! Боже, покарай Англию! Я — избранник Божий! Я не могу ошибаться! Мои генералы всё путают. Я понижу в звании... (тут он назвал имя новоприбывшей души, которая была с нами). Он виноват в этом поражении. Я приказал ему захватить позиции противника. А он вместо этого потерял наши собственные. Я не могу ошибаться! Я — избранник Божий!»
Прекрасное Существо повернулось к душе, которая раньше была генералом.
— Хотите доложить о себе кайзеру?
Он повернулся к нам, в глазах его была грусть.
— Я не стану беспокоить кайзера, — сказал он.
Между нами воцарилось молчание. Немного погодя
Прекрасное Существо вновь повернулось к генералу, на его лице была написана жалость.
— Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Не могли бы вы отвести меня к моей матери — она умерла от горя ещё в первые дни войны, когда погиб мой брат. Я очень устал. Я хочу видеть свою старую мать.
В глазах Незнакомца в розовом светилось удивление.
— Оказывается, на этой странной звезде есть даже любовь! — сказал он.
Над полями сражений
Представьте себе поле битвы: вытянутую, изломанную двойную линию людей, коней, орудий и прочих атрибутов войны.
В прежние дни на Земле я изучал когда-то теорию и практику войны, но в этой войне все мои познания оказались почти бесполезными. И причина здесь не только в том, что изменились сами условия ведения военных действий, но ещё и в том, что раньше я представлял себя стоящим по ту или по другую сторону воображаемого поля битвы; теперь же я наяву пребываю одновременно и с той и с другой стороны, словом — повсюду. Я читаю мысли командиров обеих сторон, я сижу в окопах вместе с солдатами, иногда наполовину погребёнными в грязи и в воде, я езжу по полям вместе с кавалерией, выдвигаюсь вперёд вместе с артиллерией, сопровождаю наверх души убитых, вместе с ними прохожу сквозь ад недоумения, которое почти всегда охватывает их после того, как они оказываются безжалостно выброшенными из своих тел.
Поистине, «война — это ад!» И не стройте себе никаких героических иллюзий — вы, живущие в мире и рассуждающие о том, чего вы не можете знать.
Даже когда стихают выстрелы, ужасы не кончаются. Мрачная и тихая дождливая ночь наполнена страждущими и мятущимися душами. Часто какая-нибудь душа бродит туда-сюда в
