дьявола! Я прав, Декер?
Доктор лишь усмехнулся.
— Все мы когда-нибудь сталкиваемся с, казалось бы, необъяснимым. Особенно врачи. Ведь у вас есть необычные пациенты?
— Да нет… Ничего сверхъестественного.
— Значит, все, что вам довелось увидеть как врачу, объяснимо с научной точки зрения?
— Пожалуй…
— Пожалуй… А Буни? Это тоже можно объяснить?
— Не знаю…
— Нет, вы только подумайте! — возбужденно воскликнул Игерман. — Священник, который не верит в нечистую силу, и врач, который не в состоянии объяснить поведение своего пациента! Ну и компания подобралась!
Декер промолчал, а Эшбери не выдержал.
— По-моему, вы и сами не знаете, во что верить, поэтому и нервничаете.
— Не забывайтесь, дорогой, — ответил ему Игерман. — Лучше достаньте свою книжицу и почитайте, как избавиться от всякой нечисти.
— Сейчас другие времена, Игерман. Мы же не инквизиция.
Игерман обратился к Декеру:
— А что вы думаете, доктор?
— Я думаю, что в данном случае нам следует кое-что перенять от инквизиторов, — ответил Декер. — А вообще, какое вам дело, во что я верю или не верю. Ваше дело — бороться со злом любыми способами.
— Верно, — ответил Игерман и захохотал.
— И еще я думаю, Эшбери прав. Вы сильно напуганы.
Игерман перестал смеяться и, стараясь казаться спокойным, ответил:
— Это мы еще посмотрим…
Весь остальной путь они ехали молча. Игерман следил за дорогой, Декер с опаской поглядывал на небо, а Эшбери углубился в свой молитвенник.
Петтин ждал их недалеко от главных ворот кладбища. Лицо его было черным от дыма. Машины догорали.
— Доложите обстановку, — сказал Игерман.
Петтин оглянулся на кладбище.
— С того случая все спокойно. Только все время слышится какой-то звук.
— Что за звук?
— Такое впечатление, будто мы сидим на термитнике, — сказал Петтин. — Под землей явно происходит какое-то движение. Убедитесь сами, когда послушаете.
Подошел Декер и, прервав разговор, нетерпеливо обратился к Игерману:
— До захода солнца осталось час двадцать.
— Знаю, — отозвался Игерман.
— Может быть, начнем?
— Я сам знаю когда.
— Декер прав, — сказал Петтин. — Единственное, чего боятся эти ублюдки, — солнце. Когда стемнеет, здесь оставаться опасно. Их тут очень много.
— Мы останемся здесь до тех пор, пока не сделаем дело, — ответил Игерман. — Сколько здесь выходов?
— Два — главные ворота и калитка на северо-востоке.
— Хорошо. Значит, удержать их в пределах кладбища будет нетрудно. Поставьте один из грузовиков перед главными воротами. И нужно рассредоточить людей вдоль стены. Мы окружим их и приступим к захвату.
— Вы, я вижу, подстраховались, — заметил Петтин, глядя на Эшбери.
Игерман повернулся к священнику.
— Вы можете освятить воду?
— Да.
— Займитесь этим. Всю воду, какую найдете здесь. Надо обрызгать людей. Будем надеяться, что это поможет. А вам, Декер, лучше отойти подальше. Теперь дело за нами.
Отдав распоряжения, Игерман пошел к воротам кладбища. Оказавшись за стеной, он сразу понял, почему это место Петтин сравнивал с термитником. Из-под земли действительно доносился гул и даже как будто голоса, что сразу напомнило Игерману один неприятный случай из его практики. Однажды ему пришлось выкапывать из могилы женщину, потому что многим казалось, что она кричит под землей. Когда они вскрыли гроб, то обнаружили рядом с мертвым телом живого ребенка. Женщина родила его в гробу и умерла. Ребенок, наверное, попал в приют, а может быть, обитает где-то здесь, вместе со своим папашей.
Ну ничего, он им покажет. Пусть только появятся. Пули живо вернут их туда, где им положено быть.
Декер некоторое время наблюдал за тем, как тщательно готовятся полицейские, и ему даже стало не по себе. Он отошел в сторону и вспомнил, что вообще не любил смотреть на работу других людей. Это его почему-то раздражало. Он чувствовал свое бессилие, свою ущемленность. Никто не мог видеть его работу. Только остекленевшие глаза жертв смотрели на него… Но и эти глаза ему приходилось выкалывать из-за вечного страха быть разоблаченным.
Декер отвернулся и, глядя вдаль, с наслаждением стал планировать будущие дела. Вот покончит с Буни, и тогда для его маски снова найдется работа. Можно попытать счастья в Манитобе или Саскачеване, а можно и в окрестностях Ванкувера. На душе у него полегчало, губы расплылись в довольной улыбке. И вдруг ему показалось, что из портфеля, который он держал в руках, послышался хриплый голос.
«Тихо!» — прошипела маска.
— Что? — громко сказал Декер и обернулся. За его спиной стоял Петтин.
— Вы что-то сказали? — спросил полицейский. — Я не расслышал.
— Да так, — ответил Декер. — Это я сам с собой.
Петтин пожал плечами.
— Шеф сказал, что скоро начинаем. Вы будете принимать участие?
«Я готова», — сказала маска.
— Нет, не буду, — ответил Декер.
— Я понимаю вас. Вы ведь психиатр?
— Да, а что?
— Вероятно, потребуется врачебная помощь. Они, судя по всему, так не сдадутся.
— Ничем не могу помочь. Не выношу даже вида крови.
В портфеле громко рассмеялись, настолько громко, что Декер испугался — не услышит ли Петтин. Однако тот спокойно сказал:
— Тогда вам лучше отойти подальше.
Когда Петтин ушел, Декер крепко прижал к груди портфель. Маска продолжала что-то невнятно бормотать и хихикать.
«Заткнись!» — прошипел Декер.
«Умоляю, выпусти меня. Сегодня неповторимый день, Если ты не выносишь вида крови, разреши мне посмотреть вместо тебя».
«Не могу».
«Не забывай — ты мой должник. Помнишь, тогда, в Мидине, ты предал меня?»
