выходящих фасадов на нее, представлял собой живописную картину.
– Я никогда здесь не была, – прошептала Мари. – Никогда.
Она закрыла глаза, и в ее памяти возник образ искрящейся водной глади. И был там крейсер, и порт, и где-то позади него – белые строения.
– Что такое?
– Вода, – ответила она, открывая глаза и глядя на Джиса. – Много воды и большой корабль. И дом. Его стены покрыты белой штукатуркой.
– Что-нибудь еще?
Она покачала головой, видение пропало. Ее охватила внезапная тоска; она отчаянно пыталась удержать в памяти исчезающий образ. Но он пропал, и ее глаза наполнились слезами.
– Больше ничего, – сказала она прерывающимся голосом. – Но я уверена, что была там счастлива.
– Ну и хорошо, дорогая. – Джизус, обняв, притянул ее к себе. – Хорошо, что ты была там счастлива.
Девушка прижалась к нему, и ее руки проскользнули ему за спину.
– Я не хочу возвращаться туда, я просто хочу знать правду.
– Ты можешь вернуться к прежней жизни, – осторожно предположил он. – Не лишай себя права выбора.
– Я хочу быть с тобой, дорогой. Я покину тебя только тогда, когда ты сам прогонишь меня.
Он резко отвел руки.
– Давай пить кофе.
Они молча потягивали черный кофе. Напряжение, возникшее между ними, отнюдь не соответствовало их мирному занятию.
– Когда я говорила о поисках работы, я имела в виду именно то, что сказала. – Девушка видела, что лицо мужчины выражает неодобрение, однако продолжала: – Завтра я собираюсь начать что-нибудь подыскивать.
– Какую работу ты бы предпочла?
– Еще не решила. Так как я не знаю, на что способна, соглашусь на то, что мне предложат.
– Без карточки социального обеспечения это будет трудно сделать. А без свидетельства о рождении сложно будет получить карточку.
– А, не зная, где и когда я родилась, трудно будет получить свидетельство, – логично завершила она цепь его предположений. – Где-то должен быть выход из этой ситуации.
– Если мы найдем его, чем бы ты хотела заниматься?
Она опустила глаза. Его тактичная подсказка не прошла для нее незамеченной.
– Хотела бы работать с детьми, но знаю, что это просто невозможно. Кто же доверит мне ребенка, принимая во внимание… ну все это?
В ее голосе Джис уловил тоску.
– Ты любишь детей?
Она кивнула.
– Да, уверена в этом. Я почему-то знаю, что такое ощутить в своих руках маленькое живое тельце и пару маленьких ручек, обхвативших мою шею…
– Ты думаешь, что у тебя когда-то был ребенок?
Вопрос потряс Мари. Она в упор взглянула на Джизуса. Эта мысль никогда не приходила ей в голову. Она попробовала примерить к себе это новое ощущение, наконец покачала головой.
– Нет, я так не думаю. Мне приятно представлять себе, что я держу на руках ребенка. Если бы у меня был когда-то малыш и нас разлучили, я наверняка бы почувствовала потерю. – От нее не ускользнуло одобрительное выражение глаз Джиса. – Ты, должно быть, тоже любишь детей.
– Очень.
– Почему же ты до сих пор не женился и не завел своих собственных?
Учитывая все, что их связывало, вопрос ему не показался нетактичным, но он все же отвел глаза.
– Я был однажды женат, но супруга не хотела иметь детей.
– Но ведь ты хотел, да?
Он в знак согласия кивнул головой.
– Я хотел иметь детей и жить в нормальной семье. Ей же хотелось чего-то совсем иного.
Девушка догадывалась, что, рассказав о своей жизни, он поделился с ней своей болью. Теперь он и сам понимал, что его недоверие к ней как-то связано с неудавшейся семейной жизнью. Она ждала. Вместо дальнейших откровений он переменил тему.
– Как ты отнесешься к работе в дневном детском центре?
Его идея привела Мари в восторг.
– Где?
– В больнице. Ставки там, правда, низкие, а требования большие, зато там нам пойдут навстречу. Мы можем представить это как трудовую терапию, и тогда, возможно, не потребуется оформление социального статуса.
– Расскажи мне об этом центре. – Девушка все больше оживлялась.
– Он очень маленький, экспериментальный. Днем там находятся дети сотрудников госпиталя. Если бы у нас было побольше средств, мы могли бы принять втрое больше детей, но пока что центр располагается в тесном старом крыле больницы, которое собираются перестраивать.
– Захотят ли меня принять туда, Джизус? Учитывая мою историю?
– Нам трудно нанять опытный персонал, потому что зарплата очень низкая. Они с радостью примут тебя. Я уверен. Это означает, что каждый день ты должна будешь ходить в госпиталь.
– Я буду относиться к этому совершенно спокойно до тех пор, пока меня не захотят снова запереть в палате.
– Мне необходимо несколько дней, чтобы все устроить.
– Обещай мне, что не станешь затягивать с этим.
– Ты слишком проницательна. – Джис улыбнулся.
– Обещай.
– Хорошо.
– Джис? – Громкий мужской голос за дверью сопроводил восклицание решительным стуком в дверь. – Джис, это Чак.
Бертон быстро поставил чашку и поднялся. Как ни близки они были с Чаком Лоучем, тот редко заходил к нему без повода.
– Сейчас открою.
Чак стоял на пороге. Он оценил интимность представившейся ему сцены, и его глаза сузились.
– Твоя хозяйка будет не против? – Он кивнул в сторону Мари.
Джис направился к дивану.
– Заходи и садись.
– У меня нет времени. Мне нужно ненадолго забрать твою подопечную в участок.
– Зачем это? – спросил хозяин дома, нахмурив брови.
Мари встала и жестом остановила его.
