– Лэрд Эаммон не будет завтракать с вами, – объявил Арчи скрипучим голосом. – Ему… нездоровится.
Росс от души пожалел леди Мэри, которая с трудом подавила слезы и уткнулась лицом в салфетку.
Меган трясло, щеки ее горели.
– Он не сказал, будет ли он в состоянии присутствовать на моей свадьбе?
Арчи высокомерно улыбнулся, обнажив острые желтые зубы.
– Постараюсь узнать.
– После еды я навещу Эаммона и посмотрю, как он. – Комин отодвинул кресло с высокой спинкой слева от кресла Росса.
В одно мгновение Меган вскочила и ухватилась за кресло.
– Не сюда. Это место отца.
– Я уверен, он не стал бы возражать, чтобы Комин сел в его кресло. – Арчи одарил Комина улыбкой.
– А я возражаю, – отрезала Меган.
Комин прищурил глаза, в них промелькнуло что-то похожее на ненависть.
– Мне пришлось проделать большой путь верхом сегодня ночью, чтобы добраться сюда, и я здорово проголодался.
– Прекрасно. Ешь, но не сидя в отцовском кресле. Это значило бы, что ты покушаешься на его место… и на его жизнь.
– Глупые суеверия, – засмеялся Комин.
– Это – традиционные верования, – ответила Меган, не отходя от кресла. – Как менестрель клана Сатерлендов, я должна их поддерживать.
Комин фыркнул, но Росс уловил настроение сидящих в зале и понял, что они на стороне Меган. Сам он был согласен с Комином, что эти старые предрассудки – чепуха, но, очевидно, люди верили в них. Даже Арчи стало неловко. Если бы Комин все же сел в кресло Эаммона, то тем самым он прямо заявил бы о своих намерениях.
А какой смелой выглядела Меган, защищая права отца. Прошлой ночью Росс убедился в ее необычной храбрости и сообразительности, сейчас она снова это доказала. Хотя он не питал ни малейшей любви к человеку, которого она так твердо защищала, Росс уважал ее принципы. У Рианнон никаких принципов не было.
Кругом было так тихо, что, казалось, можно было услышать звук булавки, упавшей в насквозь промокший тростник. Сатерленды ждали, что будет дальше.
– Пойдемте, милорд, – сказал Арчи, – поднимемся в покои лорда Эаммона. Против
Комин задержал взгляд на Меган. У него дергалась щека. Затем он повернулся и вышел из зала в сопровождении Арчи. Если бы они не шли к Эаммону, Росс, возможно, догнал бы Комина, чтобы расспросить о Сьюзан.
По залу пронесся облегченный вздох и даже смех. Постепенно разговоры возобновились.
– Женщина-менестрель, – усмехнулся Найджел, весь перемазанный в жире. – Дело женщины – готовить еду и рожать детей, а дай ей волю, так тут же начнутся капризы. Надо, чтобы женщина знала свое место. – И он поднял кубок, глядя на Росса.
– К счастью, меня не так воспитывали, и я знаю себе цену, – твердо сказала Меган. – А Россу она прошептала: – Простите меня за рыбу… и за вино. Принести вам кашу или что- нибудь мясное?
– Нет. С меня хватит. – Он внезапно встал, и она поняла, что он имел в виду не еду, а ее, Меган.
– Мы могли бы посидеть на одном из тех диванов у окна, – быстро проговорила она, указав на широкое сиденье, встроенное в углубление под окном. Там их никто не увидел бы.
– Нет, – повторил он, глядя прямо перед собой, словно от одного ее вида его тошнило, как от рыбы.
Меган спешно пыталась что-нибудь придумать, чтобы он не уходил, иначе она не увидит его до обеда.
– Я хочу кое-что вам рассказать.
Это его заинтересовало.
– Со мной можно говорить только об убийстве брата и местонахождении вашей сестры. – Его взгляд был твердым и непреклонным.
Меган задержала дыхание.
– Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы о смерти Лайона. – А про себя добавила: но только на те, ответить на которые не опасно.
Замок Кертхилл одиноким стражем возвышался на скалистом мысу над беспокойно
