Ей стало стыдно. Она хнычет из-за того, что ее родных здесь нет, а он вообще не знает, жива ли его мать.
– Так и не известно, где ваша мать?
Он помотал головой.
– Гулливер заявляет, что ничего не знает, но, думаю, он врет. Я допрошу его позже.
– Силь сказала, что Малкин может что-нибудь знать. Вы не нашли человека с таким именем?
– Он солдат?
– Нет, слуга.
– Это плод больного воображения Силь.
– Не думаю. Она куда-то исчезла, иначе я бы все у нее вызнала.
– Завтра я займусь Гулливером и отправлю отряд в деревню, что на обрыве. Но сегодня ночью, – Говейн улыбнулся, – я буду спать в своей постели рядом с женой. Если, конечно, вы берете меня в мужья.
– Беру, – громко ответила Элис.
Говейн обвел взглядом толпу.
– Вы все слышали согласие леди Элис! – Он приподнял ее и крепко поцеловал под оглушительные крики.
– Не задушите ее в своих объятиях, – заметил Дарси.
Говейн с трудом оторвал губы от рта Элис. Он забыл о том, что они не одни.
Обед прошел весело. Ели хлеб и вкусную похлебку из солонины, пили эль из запасов Ранульфа.
Когда миски были опустошены, а эль выпит, Говейн встал.
– Я благодарю вас всех за тяжкий труд и за вашу верность. Если мы хотим зажиточной жизни, нам еще понадобится и то и другое. – Вытащив из ножен меч, он поднял его рукояткой вверх, так, что эфес и клинок образовали крест. – Я клянусь всем, что мне дорого, что буду защищать вас до последнего вздоха!
– Говейн! Говейн! – нараспев повторяли люди.
– За Малпас и за лорда Говейна! – выкрикнул кто-то. Старая каменная башня сотрясалась от громовых приветственных раскатов.
У Говейна слезы навернулись на глаза. Впервые эта ватага мятежников, которых он превратил в вооруженный отряд, обратилась к нему в соответствии с его титулом. Он никогда об этом не просил, но ему было приятно, что эти люди считают его своим господином. Говейн притянул Элис поближе и прошептал:
– Что, если мы улизнем?
– А как же спальная церемония? Они ведь захотят посмотреть, как я раздеваюсь, и убедиться, что у меня нет изъянов.
– Им придется поверить мне на слово. – И Говейн торопливо вывел свой главный трофей из залы.
Через несколько минут они, наконец, остались вдвоем за закрытой на засов дверью господских покоев. В комнате стояла огромная кровать с балдахином на четырех подпорках, но пока без занавесок. Постель Элис сама застелила полчаса назад свежим бельем. Тогда это ложе не казалось ей таким… пугающим.
В смущении Элис подошла к окну и стала смотреть сквозь щели в ставнях, но ничего, разумеется, не увидела.
– Что с тобой, любимая? – Говейн положил руки ей на плечи, и она вздрогнула. – Ты меня боишься?
– Я просто волнуюсь. Все произошло так… быстро.
– Ты жалеешь о том, что согласилась стать моей женой? – В голосе Говейна послышалось напряжение.
Этого она не могла вынести и, повернувшись к нему, заглянула в изумительные зеленые глаза.
– Я люблю тебя, Говейн, и хочу быть с тобой.
– Поверь мне, любовь моя, все будет хорошо!
Элис положила голову ему на грудь. Ровное биение сердца успокоило волнение, укрепило надежду.
Элис увидела, как он сощурил глаза. Его внутренний жар передался ей, и она ощутила странное покалывание во всем теле от предвкушения неизведанного. В комнате было тихо, лишь в камине потрескивал огонь, да слышалось их прерывистое дыхание.
– Элис, если ты боишься или сомневаешься…
Сомнения действительно обуревали ее. Особенно она страшилась того, что будет, когда их любовные ласки перейдут к соитию. Справится ли она с этим, или ее чувствительность все погубит?
