— Ты хочешь сказать, что второго друга у нее не могло быть?
— Конечно, нет, — уверенно ответила девушка. — Хотя Счастливчик и не в моем вкусе, но парень очень симпатичный. Многие девчонки хотели бы, чтобы он за ними ухаживал.
— А как она относится к комплиментам, к лести? Могут они вскружить ей голову?
— Да она их терпеть не может.
— Она может впасть в отчаяние?
— Да нет. Слушайте, к чему вы все клоните?
— Ни к чему. Я просто задаю тебе вопросы, вполне обычные для таких случаев, — невозмутимо ответил О'Коннор, глядя в записную книжку. — Хорошо. Твой отец владеет баром, а ты имеешь свободный доступ…
Эли со смехом оборвала его:
— К грязным кружкам и рюмкам?
— Я хотел сказать — к алкоголю. — О'Коннор пристально смотрел в глаза девушке.
— Ну вы даете…
— Не волнуйся, вопросов осталось совсем немного.
— Это вы не волнуйтесь, — резко ответила Эли. — Да, я работаю в баре у отца. Собираю со столов кружки и рюмки, ставлю их на поднос и несу в мойку. По дороге я вдыхаю запах алкоголя, а когда надышусь, сваливаю всю посуду в моечную машину и включаю ее. Потом я вытаскиваю оттуда чистую посуду и расставляю по полкам. Это все правда. Но только я не вижу никакой связи между кружками и исчезновением Кэти. Или, может быть, вы думаете, что я сквозь них, как сквозь увеличительное стекло, вижу Кэти и место, где она сейчас находится? Ну конечно. Она же там и сидит, в пивной кружке.
— По-моему, ты не очень жаждешь помочь нам разыскать вашу подругу.
— А чего помогать, если я и так знаю, что она вернется.
— И откуда в тебе эта уверенность?
— Оттуда, что вы говорите о том, чего не знаете, а я говорю о том, кого я знаю.
— Ну что ж, допустим. Ты траву куришь?
— Что? — Глаза Эли округлились.
— Не прикидывайся. Ты отлично слышала, что я спросил. Тем более что я вижу — куришь.
— Ну, курю иногда.
— А Кэти курит?
Эли рассмеялась.
— Нет и никогда не курила.
— Это точно?
— Абсолютно. Она моя лучшая подруга, так что я бы об этом знала.
— Она когда-нибудь говорила тебе о наркотиках?
— Не только говорила, но и постоянно спрашивала. Вы же знаете, что я здесь, в Маунткенноне, главный наркодилер.
— Ты можешь отвечать серьезно?
— Могу. Она никогда о них даже не заикалась и ни за что не станет их употреблять.
— А как она относилась к тому, что ты куришь траву? Одобряла?
— Слушайте, вы хоть думаете, что спрашиваете? Нам всего по шестнадцать, мы подруги, но мы не лезем друг к другу с советами и нравоучениями.
— Да, разумеется. — О'Коннор кивнул. — Просто я хотел узнать, что Кэти думает о наркотиках.
— Знаете, я уже рассказала Фрэнку все, что мне известно. И оставьте вы наркотики в покое, Кэти о них и не думала. И никакого отношения к ее поведению и исчезновению они не имеют. Она никогда не курила травку. Я иной раз курю, но я не наркоманка. Вы ищете Кэти? Вот и ищите. Только не нужно думать, что она сейчас где-нибудь разгружает баржу с кока- колой, чтобы заработать себе на дозу. Мы — простые деревенские девчонки, одна из нас иной раз покуривает травку, другая к ней и не прикасается. И ничего более противозаконного мы в своей жизни не сделали. Понятно вам? И никто к нам сюда не приезжает, ни рок-музыканты, ни наркодилеры. Да кому мы нужны?
— Ты даже не представляешь, как это замечательно. За пределами вашей деревни порой творятся чудовищные вещи…
— Да знаю я! — перебила его Эли, махнув рукой. — Но только нам до этого дела нет.
— Вы, может, и знаете, а я это каждый день вижу, — сказал О'Коннор.
— И ничего интересного у нас тут не случается. Спасибо Кэти, хоть какое-то развлечение нам устроила.
— Ты все-таки думаешь, что она все это нарочно сделала?
Эли драматично закатила глаза.
— Могу спорить на что угодно. Она просто решила кому-то хорошенько помотать нервы, поэтому и инсценировала побег.
Инспектор внимательно смотрел на девушку.
Анна осторожно поставила свою чашку на блюдце и повернулась к Марте.
— Знаешь, как-то раз я сама убежала из дома. Собрала небольшую сумку, оставила родителям записку и отправилась на автобусе в Париж, к подруге. Мы встретились с ней в кафе, и она рассказала мне о своей жизни, о том, что мать бьет и ее, и ее братьев. Я поняла, что по сравнению с ее домом мой дом просто чудесный и что родители очень любят меня. Я стремилась к независимости, но как только ненадолго обрела ее, то сразу же захотела вернуться обратно домой.
Марта улыбнулась и пожала Анне руку.
— Уверена, что именно так все и есть, — продолжала она. — Девушка захотела проявить самостоятельность. Она знает, что ты ее любишь и что у нее есть прекрасный дом. Она считает, что в шестнадцать лет уже нужно быть независимой. Не волнуйся, она очень скоро поймет, что ошибается и что до независимости ей нужно еще подрасти.
— Спасибо тебе, — сказала Марта. — Скорее всего ты права. Признаю, что я иногда бываю с Кэти слишком строга — запрещаю ей гулять допоздна, оставаться у своих подруг на ночь. Конечно, когда она с Шоном, мне приходится идти на некоторые уступки. Я не говорила ей, но как-то пару раз подсмотрела, как они идут из школы. Боже мой, я думала, что не удержусь, подойду к ним и хорошенько отчитаю. Ну нельзя же в таком возрасте ходить в обнимку.
Анна усмехнулась. Марта посмотрела на нее.
— Нет, я бы еще как-то поняла, если бы она убежала из-за того, что я не разрешаю ей видеться с Шоном. Но я же не против. Тогда в чем дело? Что заставило ее так со мной поступить? — Марта помолчала. — Ты уверена, что ему ничего не известно о том, где может быть Кэти?
— Да, — уверила ее Анна. — Он бы нам обязательно рассказал. Он сам расстроен. Все время молчит.
— Понимаю, — сказала Марта. — Извини, если я тебя обидела…
— Да нет, что ты, все нормально.
Марта посмотрела на Анну и улыбнулась:
— А давай-ка мы еще с тобой выпьем по чашечке?
Анна кивнула, и Марта отправилась на кухню. Анна откинулась на спинку дивана и глубоко вздохнула. «Невероятно, — думала она, — чтобы Кэти, такая уравновешенная
