бумажку, свернутую трубочкой.
— Кому счастье привалило? — хрипловатом голосом выкрикнул старик.
Первыми к кудеснику потянулись женщины, дети, а затем выстроилась целая очередь.
И всем ямщичок своим длинным клюзом-шильцем доставал билетики. В них были и добрые предзнаменования, и предсказания встреч с друзьями, а ребятам доставал лесные подарки — орехи, желуди, сухие ягоды шиповника…
Тот ловкий циркач-поползень нашел и мне счастливый билетик. Расправив бумажку, я прочел в ней, что в жизни сбудутся все мечты.
Я понимаю, что это, конечно, наивно, но почему-то до сих пор не теряю веры а это доброе птичье предсказание.
БРАКОНЬЕР
С удочками на плече я долго бродил по берегу извилистой речки Колычи в поисках рыбного места. Но где бы ни закидывал, мне все не везло. Ни одной настоящей поклевки! Возвращаться домой было еще рановато, и, не теряя надежды, я все шагал и шагал вниз по течению. Умаялся и присел не пригорке у светлой заводи. Глянул на песчаное дно и заметил там стайку красноперых окуньков, серебристую плотву и застывшего у коряги щуренка. Размотал леску, забросил крючок с ручейником.
На миг зеркальную гладь покрыли круги, чуть слышно чмокнул поплавок. И все стихло…
Долго ждать не пришлось. Поплавок вздрогнул и медленно стал погружаться в воду. Я подсек и выбросил на берег крупного окуня. Будто чуяло мое сердце: в этом месте меня ожидала удача. За какой-нибудь час я поймал десяток приличных рыбин…
Здесь и решил устроить приваду. Забил в дно реки полукругом колышки, оплел их лозой, насыпал песку. Получился крохотный полуостров. С той поры я стал наведываться сюда да рыбу прикармливать. Чуть зорька заалеет — я на реку, на свое любимое место. Спущусь с пригорка и каши овсяной да жмыху подсыпаю. И рыба меня признала: тут как тут, поблизости стоит, ждет. Одним словом, с того удачливого дня уловы были на славу. Но в середине отпуска меня неожиданно вызвали по срочному делу в город, и на Колычу я попал только спустя месяц.
Пришел как-то вечерком, забросил удочки… Жду час, другой… и хоть бы одна поклевка. Что за наваждение! В прошлые-то разы не только мне на уху хватало, но еще и соседям доставалось. А тут хоть плачь, Нет рыбы, и все!
Неужто, думаю, браконьер какой в мое отсутствие рыбу потравил? Сижу на пеньке, вздыхаю. Слушаю лягушачий концерт. А поплавок — не шелохнется.
Взошла луна, по реке побежала желтая дорожка. Загляделся я на нее, задумался… Внезапно тишину пронзил резкий свист, будто озорник мальчишка забрался в осоку и вздумал рыбу пугать.
Огляделся по сторонам — никого. Только на воде пузыри и круги махонькие, точно уклейки играют.
А потом, спустя несколько минут, опять кто-то громко свистнул. На поверхности полилась черная, усатая, немного похожая на моржа голова.
Я так и ахнул: да это ж выдра за рыбой охотится! Притаился за кустом ивняка и наблюдаю, мне лунной-то ночью хорошо видно. Вот выдра снова вынырнула и вскарабкалась на большой камень. Чуткая, тугая, гибкая. Лапы короткие, с перепонками. Поджала толстый хвост и застыла, слилась с камнем. Приметила добычу, насторожилась. Бесшумно нырнула под воду. Не прошло и минуты, как снова показалась на поверхности с рыбой в зубах. Словно похвасталась уловом и скрылась в своей подводно-подземной норе.
Так вот, оказывается, какой «браконьер» у моей привады объявился!
Но меня эта встреча не огорчила, а скорее обрадовала. Ведь далеко не каждому рыбаку и охотнику так повезет: повстречать на реке редкого и осторожного зверя — выдру.
БЕРЕЗОВЫЙ СВЕТ
По пути на работу я поднял на дороге сосновую шишку. Глянул, а она расклевана дятлом. И вспомнилась мне зима. Березовая роща. Сугробы у забора. Белый заревой свет исходит от раннего утреннего снега, от тонкоствольных берез.
Далеко впереди бежит мой сын Серега. Меж стволов мелькают его темный свитер и синяя шапка. Мне видно, как он крадется от дерева к дереву. Выслеживает кого-то!
— Папа! — раздается среди снегов его звонкий голосок. — Здесь птица какая-то чудная! Длинноносая!
— Где?
— За стволами прячется. Нос высунет. Хитрым глазком сверкнет и незаметно на другое дерево перелетит.
— Да это дятел вздумал с тобой в прятки играть…
— Ну!
— Помнишь сказку про лесного доктора — дятла, который вылечил больную сосну?
— А как же! — согласно кивнул Серега.
Тем временем дятлу надоело прятаться. Зимний день недолог, а дела не ждут! Выбрал он старую, покосившуюся березу. Короткими скачками побежал по стволу от земли вверх, причем не по прямой линии, а кругами, спиралью, гордо откинув назад голову. Заметил трещину в коре, прицепился покрепче лапами. Хвостом уперся, приосанился, и по роще посыпалась веселая барабанная дробь.
Мы подошли ближе к «лесному доктору». Ну и нарядный же он! Шапка красная. Щеки белые. Спина черная, а на крыльях белые горошины.
Бум! Бум! Бум! — полным ходом идет работе. Но снег сыплются желто-розовые кусочки древесины.
Зинь! Зинь! — на зов «лесного доктора» подоспели голубые синицы-лазоревки. И скорей за работу: подбирать оброненных короедов.
Если синица самая веселая птица в зимнем лесу, то дятел — самая трудолюбивая. И в будни, и в праздники он всегда занят делом.
Побродив вдоволь по перелескам, по молодому березняку, надышавшись ядреным морозным воздухом, мы остановились у расщепленной молнией осины. Под деревом валялась целая груда шишек.
— Здесь дятел пирует, — сказал я. — Тут его кузницы.
Вдруг над нами пронеслась небольшая птица, сложила крылья и опустилась на дерево.
— Опять дятел! — вскрикнул Серега. — Шишку принес!
«Лесной доктор» огляделся по сторонам и зычно поздоровался с нами: «Кэк!»
Мигом забрался по стволу на свое излюбленное место, положил ношу на лапы и выдернул из углубления в стволе старую шишку. Она чуть не упала Сереге на голову. Вместо нее дятел тут же вставил новую. А чтобы прочнее было, он вколотил носом-молотком шишку
