только со стороны мельничной плотины доносятся протяжные звуки: «Курлы-курлы- курлы…»
Будто там, далеко вдали играет серебряная труба. Когда звуки смолкают, в небе медленно пролетает клином журавлиная стая.
Дедушка проводит ее долгим взглядом и скажет вслед:
— На Марьино болото тянут.
— Зачем?
— Ногой пробуют, скоро ли снег растает.
— А скоро?
— Вот-вот болото оживет. Заголубеет. Лягушки заквакают. А у журавлей свадебные пляски пойдут.
— А как они пляшут?
— Перышки огладят, переступят с кочки на кочку, приосанятся… Станут в круг. Крыльями машут, курлычут, подпрыгивают, кланяются до земли. Высокие, гордые. Войдут в азарт…, и пошла писать губерния. А потом снова в круг, снова в развеселом хороводе.
Я слушаю дедушку и мечтаю хоть одним глазком взглянуть на журавлиную пляску, а на Марьином болоте вновь начинает звучать серебряная труба: «Курлы-курлы-курлы…»
IV. ПРО ВОВУ, БЫЧКА И СОЛНЦЕ
ВЕСЕННИЙ РУЧЕЙ
Ручей, беги, звени, дыши,
Не стань немым под тонким льдом!
Звенит по городу ручей. Быстрый, говорливый, он бежит по улице, стараясь обогнать трамвай. Мальчишки пускают в него спичечные коробки. Свистят, хлопают в ладоши, скачут вместе с неугомонным ручьем, с потоком автомашин, с толпой прохожих. Один кричит:
— У меня линкор! Он плывет к Белому морю.
Другой бросает:
— А у меня шхуна «Колумб». Курс — Тихий океан.
Спичечные коробки, попав в водоворот, крутятся на месте, а затем, подпрыгнув, несутся вперед по быстрине. И вдруг над ребятами склонились два здоровенных бородатых детины. Тот, что пониже ростом, спросил:
— А ты знаешь, кто такой Колумб?
— Знаю, — ответил мальчик. — Америку открыл!
Бородач улыбнулся и хлопнул друга по плечу:
— Вот тоже Колумб!
Мальчишки остановились и с опаской глянули на взрослых: — Моряки, что ли?
— Нет, — пробасил бородач. — Художники. — Он пристально взглянул на ребят. Потом резко повернулся, взял паренька за локти, поднял над головой и спросил: — А ну, говори скорей, что видишь?
— Белое море. Красный пароход, — не растерялся мальчик.
— Тоже художник! — весело заключил бородач и повернулся к своему другу: — Вот бы и нам сейчас к Белому морю.
— Угу, — протянул друг. — Бросить все, прихватить с собой мольберт, кисти…
— И… — продолжил другой, — сесть на эту шхуну и плыть… плыть…
— Туда, где белые ночи, моржи и северное сияние… — закончил тот, что пониже ростом, и неожиданно обратился к ребятам: — А билеты на ваши корабли есть?
— Есть! — в один голос ответили юные капитаны.
Бородачи улыбнулись.
Мне показалось, что старый большой город помолодел в эту минуту.
Видно, в художниках были живы эти отчаянные мечтатели-мальчишки. И каждого по- своему волновал, радовал и тревожил весенний ручей!
ДОМИК НА БЕРЕЗЕ
Весной у моего окна на березе начали строить гнездо серые, неприметные на вид птицы — мухоловки. Точно крохотные вертолеты, они на минуту-другую повисали в воздухе, трепеща крыльями, отыскивали на дворе пушинки, сухой лист, солому и тут же несли их к своему домику на березе. Затем будущий отец семейства присаживался на ветку и принимался петь. Правда, песня у него была немудреная, но довольно бойкая.
Я спустился с крыльца, сел на лавочку у забора и стал наблюдать за работой птиц. Сколько в ней легкости, согласия, азарта!
Внезапно над моем головой каркнула ворона, громко хлопнула крыльями и с важностью, по-хозяйски уселась на вершину березы. Стала воровато поглядывать по сторонам.
Почуяв недоброе, птицы бросились к незваной гостье и принялись кружить над ней, тревожно покрикивать. Вскоре на помощь им подоспели синицы и горихвостка. Серая разбойница не выдержала натиска малых птах и предпочла поскорей удалиться.
РОКОВОЕ СВИДАНИЕ
Запахи прелого листа, смолы и грибов доносятся из старого бора. Тихо. Лишь в сыром осиннике стоит чуть слышный, беспечный шепоток. Желтый дождь березового листа неслышно оседает на молодых елях. За стволами проглядываются дальние луга и серо- голубое небо.
Миновав просеку, я заметил, как за кустом орешника схоронился охотник. Небрежно поправил кепку, сплюнул через плечо, приложил к губам самодельный пищик и начал призывно манить, подражая голосу рябушки.
Страстный призыв этот услышал молодой рябчик. Выпорхнул из чащи и сел на макушку невысокой сосны. Лесную тишину оборвала его звонкая, мелодичная трель.
Голосок рябушки повторился и не на шутку растревожил пестрого петушка.
Рябчик опустился на траву, гордо поднял хохолок, распушил веером хвост, приосанился и побежал на зов таинственной подруги.
Лесной голосок прозвенел снова.
Петушок, видно, представил себе прекрасную незнакомку, рванулся и полетел на роковое свидание.
