– Давно на службе?
– С восемьсот пятого... – чуть слышно пробормотал офицер.
– Кто командующий?
– Маршал Мюрат...
– Немедля в лазарет!
Высоко держа голову, император прошествовал далее, не оборачиваясь:
– Много ль взято в плен?
– Нет, ваше величество... Мало...
– Почему так? – вспыхнул император. – Неужели русские предпочли смерть пленению?
– Да, русские фанатики предпочитают смерть... – отвечал маршал Ней. – Русские упрямы, они умирают, но не сдаются. Я сам тому свидетель: на пространстве одного квадратного лье нет такого места, которое не было бы покрыто трупами...
Император поморщился и сердито глянул на маршала. Он подошел к двум раненым в бою пленным офицерам.
– Русские офицеры? – Наполеон осмотрел их с ног до головы.
– Да, – прозвучало в ответ.
В эти минуты к императору приблизился генерал и рассказал ему о том, при каких обстоятельствах их пленили.
– Мне сейчас доложили о вашем подвиге, – обратился к офицерам Наполеон. – Я уважаю смелых врагов и дарую вам свободу. Но при одном непременном условии! – возвысил он голос. – Если вы дадите мне слово, что не поднимете оружия против моих воинов. Даете слово?
– Нет! – в один голос сказали офицеры.
– Почему нет? – нахмурил брови Наполеон.
– Давши слово, надо его выполнять. А я и мой друг не сможем этого сделать, – твердо ответил один офицер.
– Вот как? – вскрикнул не ожидавший такой дерзости Бонапарт и поскорее отошел от них. – В таком случае вас ожидает дальний путь под конвоем во Францию!
– Ничего! Мы сокрушим и уничтожим этот непокорный народ! Мы подпишем ему приговор на развалинах Москвы! – в гневе сказал маршалу Нею император. Не глядя под ноги, он сделал шаг в сторону и внезапно споткнулся о распростертое на земле недвижное тело русского солдата-богатыря. Бонапарт едва не упал, но адъютант вовремя поддержал его.
Повелитель Европы выругался и стал размышлять: «По коду войны нам, надлежит помнить не только победы – Аустерлиц, Фридлянд, Витебск, Смоленск, но и это дьявольское Бородино! С этого рокового дня, лишившего меня сна, покоя и большей части армии, я вынужден буду изменить тактику и стратегию. Из пятидесяти сражений, данных мной, в битве под Москвой высказано наиболее доблести и одержан наименьший успех. Русские стяжали здесь право быть непобедимыми».
Да, «сия победа» была молчалива и печальна. Никто из приближенных не осмелился сказать императору слово лести.
Но как бы там ни было, а Наполеон, притушив в душе гнев, волнение и минутную слабость, любил лицедействовать на глазах у своих приближенных. Водился за ним такой грешок. Император как ни в чем не бывало вскинул голову в своей неизменной треуголке, надменно посмотрел на восток: ему были безразличны сейчас посеченные солдаты великой армии и оставившие поле брани изрядно поредевшие русские войска. Он знал, что маршалы и генералы его свиты воспримут этот величественный жест и молчание весьма значительно: «Наконец-то свершилась судьба этого страшного и грандиозного сражения! Настала великая историческая минута!» – торжественно напишут они. Обозревая зловещее поле Бородина, император долго стоял в глубокой задумчивости, заложив руки за спину и не проронив ни слова. Далее он воспрянул духом и устремил свой взгляд на восток, туда, где его ожидала всемирная корона, несметные богатства и безропотное рабское поклонение...
Однако впереди, сквозь летучую дымовую завесу, вспыхивали на горизонте и разгорались костры русской армии...
Поутру Кутузов отдал приказ коннице свершить дерзкий рейд в тыл неприятеля. Атаман Донского казачества Матвей Платов и генерал от кавалерии Федор Уваров скрытно переправились со своим войском через Колочу и с ходу ударили по французам. Внезапная атака казаков произвела страшный переполох в стане врага, не успевшего еще прийти в себя после жестокой опустошительной битвы. Французы в панике отступили. Тем самым наша армия получила желанную передышку. Передышка эта была ей крайне необходима, словно глоток родниковой воды для истомленного жаждой путника, дабы дать возможность солдатам собраться с духом, подлечить раны и укрепить боевые позиции.
Впереди для Наполеона была уготована «западня» в опустевшей пылающей Москве, а затем – отступление по Старой Смоленской дороге. Там французов ждало одно поражение за другим, от которых они уже не могли оправиться. Но сейчас, на этом посеченном, пропитанном кровью и подернутом мраком, оставленном русскими войсками поле Бородина доселе непобежденный завоеватель Европы и все же великий полководец Бонапарт не терял еще веры в грядущую победу.
