отнять букет, который я с таким тщанием составлял. Наверное, мне показалось. Право, мне очень стыдно!
— Я присоединяюсь к извинениям коллеги, — сказал рыжий гомеопат без тени сарказма в голосе. — Очевидно, между нами возникло недопонимание.
— Несомненно, оно возникло, — ответил Рудольф, продолжая ласково улыбаться и приближаясь к собеседникам. — От лица моих коллег охотно принимаю ваши извинения и приношу встречные.
Неся всю эту любезную ахинею, он лихорадочно «прощупывал» обоих, но чем дольше вглядывался в темную бездну глаз Роу и в непроницаемую сталь глаз Гольдшлюсселя, тем отчетливее понимал, что эти двое ему не по зубам так же, как и его солдатам.
— Что ж, если конфликт исчерпан, мы, пожалуй, пойдем? — спросил Гольдшлюссель — и снова совершенно серьезным тоном.
— О да! — отозвался Рудольф. — Вы совершенно свободны и можете идти, куда вам заблагорассудится. Я, правда, не вполне уверен, что мои парни без сожаления прервут столь интересно завязавшееся знакомство. Они — простые ребята и не так галантны, как я, поэтому не исключаю, что они попытаются навязаться вам в попутчики.
— А мы вовсе и не против! — с жаром заявил Роу. — С такими бравыми спутниками нам будет куда спокойнее в этом полном опасностей лесу, правда, Марти?
— Истинная правда, — ответил рыжий. — Тут, наверное, и кабаны, и медведи водятся. Только больше двоих мы с собой захватить не в состоянии, такая жалость!
— Да и все равно остальным потребуется некоторое время на реабилитацию, прежде чем они смогут передвигаться в нашем темпе, — подхватил Роу.
Рудольф вонзил ногти в ладони и улыбнулся наглецам еще лучезарнее, чем прежде:
— Право, мне до слез обидно лишиться вашего общества — вы такие занятные собеседники!
— Мы — да, — подтвердил азиат. — А вы?
— Кто знает? Может быть, и я. — Рудольф принял решение и, качнувшись несколько раз с пятки на носок, предложил: — А вы попробуйте меня в этом качестве! Взамен этих двоих! Вдруг нам удастся найти общий язык? А пока я буду с вами, эти ребята не станут отвлекать вас от вашей… гомеопатии.
Роу и Гольдшлюссель переглянулись, и рыжий кивнул:
— Это очень лестное предложение. И с нашей стороны было бы в высшей степени невежливо от него отказаться.
— Только вот глазки мы вам завяжем, — добавил азиат, — уж не обессудьте. Уж больно они у вас шустрые. А парням вашим посоветуйте оставаться здесь, иначе на обратном пути вы, чего доброго, с ними разминетесь.
Через двадцать минут хождения по лесу с завязанными глазами — Рудольф был уверен, что его водили кругами, — он услышал скрип отворяющейся двери, из-за которой густо пахнуло прелью и сеном, а вежливый голос Гольдшлюсселя предупредил о пороге. Оказавшись в помещении, Рудольф снял платок и осмотрелся. Красивая золотоволосая женщина, с лицом, почему-то утыканным китайскими иглами, возникла перед ним из полумрака и воскликнула, отпрянув:
— Вы?!
— Алло, алло! Меня слышно?
— Канцелярия генерал-фельдмаршала Геринга на проводе. Кто говорит?
— Оберфорстмайстер Фреверт. Из Роминтер Хайде. Восточная Пруссия.
— Я знаю, откуда звонок. Это прямая линия. Чем могу быть полезен, герр Фреверт?
— Мне необходимо срочно сообщить генерал-фельдмаршалу очень важную информацию.
— Говорите, я записываю.
— Прошу извинить, но я должен изложить это в личной беседе.
— Генерал-фельдмаршал чрезвычайно занят. Вы же знаете, идет война.
— И тем не менее я буду говорить только со своим непосредственным начальником. Речь идет о слишком важном деле. Я готов ждать у аппарата, сколько потребуется.
— Хорошо. Ждите. Я попробую вас соединить.
— …
— Геринг слушает.
— Здравия желаю, герр рейхсъягермайстер!{65}
— Рад вас слышать, Вальтер! Что, хотите пригласить меня на охоту, а? Придется подождать пару-тройку дней, пока мы окончательно не разделаем поляков, а потом уж я возьмусь за ваших оленей, хехе! Как там мой красавец Армлёйхтер?[102]
— В порядке, герр рейхсъягермайстер. Я по другому делу. Сегодня утром я обнаружил на территории заповедника…
— Неужели медведей? Тогда я плюну на войну и прилечу сегодня же! Хахаха!
— Увы, нет. Вооруженных людей.
— Так что же? Разве вы не знаете, как поступают с браконьерами? Поймайте их! А в связи с военным положением разрешаю вам отрезать им яйца, уххаха!
— Боюсь, что все обстоит несколько сложнее. Это не браконьеры, а вооруженные до зубов солдаты в маскировочных костюмах и без знаков различия. Тринадцать человек. Они действуют очень скрытно. Я наткнулся на них совершенно случайно, и, судя по их поведению, они за кем-то охотятся. За людьми, а не зверями, естественно. Я рассудил, что если все это происходит с вашего ведома…
— Нет, черт побери! И я собираюсь немедленно выяснить, с чьего ведома это происходит! Благодарю вас, Вальтер! Если заметите что-то еще — сразу информируйте меня! Я дам указание секретарям соединять вас в любое время. И будьте готовы оказать содействие моим людям!
— Слушаюсь, герр рейхсъягермайстер! До сви… то есть, Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер!
— …
— Макс, соедините меня с Гиммлером!
— …
— Кхм… Гиммлер у аппарата.
— Генрих, я в бешенстве! Ради чего я поставил вас над гестапо?
— Э… Что? Я не совсем понимаю…
— Нет, это я не понимаю, как? Как? В тылу армии! В моем заповеднике! Разгуливает чертова дюжина каких-то шпионов-диверсантов! Это не могут быть наши солдаты! Тот, кто послал их туда, копает лично под меня, я уверен! Да, они готовят на меня покушение! А вы — человек, отвечающий за имперскую безопасность, — ничего об этом не знаете? А может, знаете? Тогда почему об этом не знаю я?
— Разумеется, я знаю об этом и принимаю меры. Зачем мне отвлекать вас от командования «Люфтваффе» в такой ответственный момент?
— В таком случае ответьте, что они там делают, а?
— Я как раз сейчас занимаюсь выяснением…
— Судя по всему, вам немногое удалось выяснить, Генрих! Даже мой егерь знает
