бывшего наставника. Но от него не исходило особой угрозы, и вокруг царил мир.
В плане Адамантинаркс не сильно отличался от множества других городов Ада. Его мостовые так же алели от крови грешников, так же вздыхали и мигали его камни-души под ногами прохожих, а бесчисленные низкие здания стонали и содрогались так же, как и в любом другом городе Ада. Но одновременно это была одна из самых нетипичных столиц Преисподней. И ее простор, даже какая-то воздушность являлась всецело заслугой Саргатана. Главный город Ада, Дис, стал словно отражением своего ужасного создателя Вельзевула, Адамантинаркс же, к удовольствию его обитателей, был столь же снисходителен, как и его повелитель. Элигор отмечал эту благородную черту своего государя, как и каждый, попадавший к его двору. Перед закладкой первого камня в основание венчающего город дворца Саргатан не только основательно обсудил детали с Халфасом, но и посоветовался с каждым из его подчиненных. Элигор видел, как эта открытость архидемона влияет на все вокруг, как она не только привлекает к нему демонов, но и заставляет их хранить ему верность.
На одно из таких совещаний, которое проходило в тот раз на вершине овеваемого всеми ветрами утеса, Саргатан собрал всех, чтобы обсудить количество этажей дворца. Горячие, унизанные тлеющими угольками порывы ветра трепали чертежи Халфаса, поэтому никто не мог ничего толком разглядеть. Саргатан нагнулся — поднять несколько камней, чтобы закрепить листы. А когда выпрямился, то увидел: к его подданным присоединился незнакомец. Он взобрался по крутому склону так, что его никто не заметил. Рука Элигора сразу потянулась к рукояти меча, то же сделали и другие демоны.
— Разве ты не узнаешь меня? — спросила закутанная в плащ фигура и сняла с плеча длинный, узкий металлический футляр. Складки капюшона незнакомца скалывала длинная костяная игла, оставляя лишь щелочку для рта, но казалось, он пристально разглядывает Саргатана.
Архидемон был выше всех собравшихся на полторы головы. Когда он сталкивался с опасностью или же ему бросали вызов, то обычно складывал руки на груди и выпрямлялся во весь свой рост. Теперь костяные пластины его лица стали медленно смещаться, а пламя, короной возвышавшееся над головой, разгорелось еще больше. Собравшиеся демоны знали, что это верные признаки раздражения Саргатана, и замерли в ожидании расправы.
— Как мне узнать тебя, если ты закутан с ног до головы? Да и знака твоего я не вижу.
— Но ты должен меня помнить… с тех пор, еще до Низвержения. По крайней мере, мой голос изменился вроде бы не сильно…
Элигор подумал, что это, наверное, самая странная фраза, которую он слышал за очень долгое время. Он не встречал еще ангела, голос которого Ад не исковеркал бы до неузнаваемости. Хрустальная напевность Небес давным-давно покинула их, сожженная огнем и криками боли. Этот пришелец затеял неумную и опасную игру. Однако было в его речи что- то располагающее.
Саргатан всмотрелся в загадочную фигуру пристальнее. Он владел искусством срывать покровы с тайного, но в этот раз почему-то медлил.
— Откинь капюшон… — В голосе его явственно прозвучала угроза.
— Может быть, я так и сделаю, если ты попросишь меня на Старом языке…
— Он в прошлом. Он исчез. Остался только этот.
— Ну что ж, тогда, возможно, твои глаза и уши остались такими же, как там, на Небесах. — Рукой в кожаной перчатке незнакомец медленно вытащил из капюшона костяную иглу. — Микама! Адойану Валефар! — воскликнул он.
— Валефар! — тоже воскликнул Саргатан и кинулся обнимать пришельца.
Вместе со всеми Элигор удивленно смотрел, как их господин отпустил, наконец, другого архидемона, и чувствовал его неподдельную радость. Элигор знал, что перед ними — самый лучший друг властителя Адамантинаркса. Об утрате его за весь срок пребывания в Аду Саргатан говорил всего несколько раз, да и то лишь нескольким избранным.
Потеря Валефара стала для него тяжелым ударом, как будто там, на Небесах, победоносные серафимы вырвали из поверженного ангела нечто большее, чем просто сердце.
— Где ты был все это время?
— В Дисе, — уронил Валефар и склонил голову. — И пробыл я там слишком долго, гораздо дольше, чем хотел. Если уж попал туда, уйти очень нелегко.
Саргатан положил на плечо друга когтистую руку:
— Забудь, всё в прошлом. Теперь ты здесь и здесь можешь остаться.
Валефар легко вскинул на плечо свой футляр и раздвинул обожженные костяные пластины лица в широкую ухмылку.
Вместе они спустились с горы. Проходя мимо Халфаса, Саргатан кивнул ему, и тот принялся скатывать планы в рулон — дворец мог и подождать.
Элигор видел, что прибытие Валефара как будто вернуло его господину некое равновесие, словно к нему вернулось что-то недостававшее. Хотя Низвержение сильно изменило обоих, все равно любой демон мог по-прежнему легко представить, какими они были до Великой битвы. Теперь Саргатан стал носить свой угрожающий кокон плоти с большей легкостью. А Валефар, полностью сознавая свою подчиненную роль, отлично умел вырвать господина из хватки мрачных дум. Валефар всегда казался Элигору слишком радостным, легким — таким было не место в Аду.
II
Люцифер пропал.
По всем рассказам, Низвержение его было самым впечатляющим. Те, кто мог вспомнить о нем, говорили, что, когда он упал, осветилось все небо, а вся поверхность Ада вспыхнула и пошла трещинами. Вот только никто не смог найти место его падения.
«Где? Куда он подевался?» — в который раз задавался вопросом Адрамалик. От этой мысли никуда было не деться, и он, оставаясь один, вымеряя шагами промозглые коридоры огромной горы, бывшей цитаделью Вельзевула, возвращался к ней постоянно. Магистр выходил к верхним бойницам башни, на две сотни пядей выше остальных, обшаривал глазами кровли Диса и снова сосредоточивался на этом проклятом вопросе. Задавать его вслух повелитель Преисподней, великий лорд Вельзевул, не позволял никому.
Когда находилось свободное время, Адрамалик часто проводил его здесь, наблюдая за столбами жирного дыма, за пульсирующими молниями и нависающими над Дисом тучами. Город этот являл собой квинтэссенцию Ада. Он возник сразу после Низвержения, первым, рос с тех пор неудержимо и безостановочно, его кубические здания словно почковались, а извилистым переулкам и забитым улицам не было числа. Адрамалик часами разглядывал это хитросплетение, и оно напоминало ему раковую опухоль, распустившую метастазы по мертвой поверхности Ада. Он направил взгляд вниз, к подножию крепости. Там ютились низенькие хижины, зажатые между грандиозными правительственными постройками. Но все они как будто старались отгородиться, отпрянуть подальше от возвышавшейся над ними цитадели Вельзевула. Да так оно и было. И Адрамалику даже нравилось такое явное проявление страха перед властью. Власть… «Но куда же исчез Люцифер?»
В отсутствие Люцифера бразды правления, само собой, принял его лучший генерал.
