Дом в глухом лесу

промолвил мистер Аркрайт не без сожаления.

Сквайр окинул взглядом распростертую на полу птицу: голова свернута на сторону, глаза полуоткрыты и слепо смотрят в никуда. В пустых провалах глазниц погас нездешний фосфоресцирующий свет; не осталось ничего – лишь жуткая, застывшая неподвижность смерти. О, что за великая тайна! Вот наконец-то у его ног лежит поверженное создание, ответственное за исчезновение отца много лет назад, – но, как ни странно, сквайр взирал на искалеченный труп безо всякой радости, напротив: леденящий холод тревоги пробирал его до самого сердца.

Это она, бедняжка утопленница. Господи милосердный, не убивай ее!

Вновь поднялась суета: в дом вступил мистер Томас Доггер со своей военно- перпендикулярной выправкой, в сопровождении слуги и викария: сей респектабельный поверенный почитал викария своим другом и конфидантом и счел нужным сходить и привести его к месту событий. Глубоко потрясенный увиденным преподобный джентльмен тут же обратился к доктору Холлу с вопросом, не требуется ли помощь ему и его пациентке – каковую пациентку еще предстояло привести в чувство посредством нюхательной соли и прочих медикаментов, принесенных миссис Симпкинс из аптечки.

Хозяин Проспект-Коттеджа расправил плечи, откашлялся и обвел блестящими, глянцевыми глазками комнату, оценивая Положение Дел в коттедже, который, вплоть до сегодняшнего вечера по крайней мере, был вполне очаровательным домиком: любой джентльмен в таком был бы рад шляпу повесить.

– Да вы только гляньте! – воскликнул он, грозно хмурясь при виде разора в sanctum sanctorum[35] гостиной. – Вы только гляньте! И какой такой негодяй за это отвечает? Только распоследний эгоист и мерзавец сожжет дом джентльмена, чтобы напугать его жену. Да, в том, что касается имущества, мы небогаты, однако не вовсе беспомощны, нет. Досадно, ужас как досадно! На ремонт уйдет кругленькая сумма. Или я очень сильно заблуждаюсь, или здесь есть все основания для возбуждения судебного преследования на выездной сессии суда…

– Да ради всего святого, забудьте вы о сутяжничестве хоть на пять минут, Доггер, ваша жена без сознания! – промолвил доктор Холл, и в голосе его зазвенели непривычные гневные интонации.

– Как скажете, Эскулап, – фыркнул поверенный, с неприязнью глядя на доктора и словно говоря: «Оставь дверь открытой – псы так и набегут».

Для проформы глянув раз-другой на распростертое тело своей невзрачной толстушки- жены, он возвратился к гостиной и к царящему там беспорядку. Сторонний наблюдатель, возможно, отметил бы, что мистер Доггер порога так и не переступил и всячески старался держаться на почтительном расстоянии от чудовищного окровавленного трупа у камина.

– Ларком, – нараспев протянул хозяин и повелитель Проспект-Коттеджа, – я сам позабочусь о миссис Доггер, как только она придет в себя благодаря помощи нашего высокоученого викария. А ты займись гостиной: изволь в ней прибраться, да смотри, как следует! Поэнергичнее, друг мой, поэнергичнее! Смой кровь, приведи в порядок мебель и ковры; да, и еще оконные стекла и зеркало пусть заменят. И убери вот это… это… словом, что бы уж это ни было.

Желтая шевелюра Ларкома дернулась вверх-вниз, а глаза при виде разора в гостиной превратились в круглые блюдца. Но едва осознав все величие поставленной перед ним задачи, слуга тут же скис; поджатые губы его беззвучно шептали: он, мистер Ларком, не холуй и не раб!

Преподобного мистера Скаттергуда последние события тоже изрядно потрясли. Викарий скользнул взглядом по гостиной, увидел распростертую на полу сову и с первого же взгляда по расцветке узнал в ней то самое существо, что угрожало его жене, протискиваясь в окно будуара.

– Так что сам видишь, если бы ты покончил с ней прямо здесь, дома, так тебе бы теперь и отлучаться не пришлось, и миссис Доггер не пострадала бы так, – объявила прелестная Дина мужу по возвращении. – Опять твоя мягкотелость сослужила тебе дурную службу. Как ты только умудрился дожить до таких лет при полном отсутствии хребта, для меня просто загадка. Иногда мне кажется, что терпеть такое в обязанности жены вообще не входит.

– Да, любовь моя, – вздохнул викарий, натягивая ночной колпак.

Глава 16 КОНЕЦ И НАЧАЛО

Миссис Доггер пришла-таки в сознание – собрала воедино те немногие мозги, что есть, как заметил ее супруг, – и теперь, спустя несколько дней после трагического происшествия, отдыхала и набиралась сил в уединении своей чистенькой спаленки. Хотя физически ей явно стало лучше и больная даже немного поела, она по-прежнему ни словом не отвечала мистеру Доггеру на все его вопросы. Вопросов было два, и оба касались местонахождения зеленого чая, этой любимой составляющей меню поверенного, каковой напиток миссис Доггер обычно заваривала для мужа дважды в день и которого он в рот не брал со времен досадного инцидента. Возможно, миссис Доггер просто упрямилась: ведь ее респектабельный супруг удрал из дома в момент опасности, бросил ее в беде, покинул ее, оставил – а вот слугу Ларкома забрал с собою.

Возможно, что и так.

Дни сонно перетекали из настоящего в прошлое, но вот однажды утром миссис Доггер поднялась с постели в положенное время, пытаясь, видимо, вернуться к привычному распорядку, немного посовещалась с Ларкомом на темы, касающиеся дома и сада, и сколько- то времени провела в кухне, где наконец взялась за приготовление мужниного чая. Миссис Симпкинс отлично видела, что список ингредиентов для этого чая изрядно подрос и теперь выходит далеко за пределы простого сочетания трав, листьев и специй, что вплоть до сегодняшнего дня служили основой для напитка: пресловутый список пополнился целым набором необычных субстанций. Часть их хозяйка поручила Ларкому принести из аптеки мистера Бинкса, а некие корешки и цветы были позаимствованы из обширного сада Проспект-Коттеджа; и ничего из этого миссис Симпкинс (что пыталась не совать нос в чужие дела, хотя в маленькой кухоньке это не так-то просто) не опознала как ингредиенты какой бы то ни было известной ей разновидности чая. Трудясь над составом, миссис Доггер красноречиво уверяла слугу и управляющего, а также и кухарку, что добавочные приправы несказанно улучшат качество напитка. Это откровение явилось ей во сне; по крайней мере так она утверждала. Миссис Симпкинс, особа от природы вороватая, позволила себе усомниться в истинности заявления, однако ж перечить хозяйке не смела ни в этом, ни в любом другом вопросе, равно как и Ларком.

Позже, во второй половине дня, миссис Доггер, сославшись на усталость, возвратилась в спальню, забрав с собою свежезаваренный чай и приборы. Надобно отметить, что, оставшись одна, сама она к настою даже не притронулась, но отставила чайник в сторону и, уютно устроившись на кровати с пологом на четырех столбиках и подложив под спину несколько подушек, стала ждать, любуясь в створное окно чудесным видом на озеро и лес.

Очень скоро – ибо и впрямь настало время вечернего чая – в дверь громко постучали, Ларком объявил о прибытии мистера Доггера, и помянутый джентльмен вошел в комнату.

Поверенный приблизился к постели жены, потер руки, пригладил седые вьющиеся пряди, рассыпавшиеся по его шее и воротнику, и осведомился у миссис Доггер, как она себя чувствует. За все время болезни, отметил мистер Доггер, она не желала видеть мужа и ни слова ему не сказала, что его весьма угнетает. Пора, давно пора положить конец этому