политического подавления личного состава вооружённых сил, прежде всего той его части, которая выступает против милитаризма и войны, придерживается прогрессивных взглядов. Значительное место П. Барнес уделяет также вопросам идеологической обработки личного состава, в частности, насаждению в его среде антикоммунистических настроений, воспитанию из солдат нерассуждающих убийц, готовых беспрекословно совершать любые преступления. Продолжая этот анализ, автор показывает основы формирования морального облика американской военщины, её «боевого духа».
Ряд глав книги посвящён анализу дисциплинарной системы и дисциплинарной практики в вооружённых силах США, принципам военного судопроизводства и организации деятельности всех военных исправительных заведений. В этих главах особенно остро подчёркивается антинародный характер системы принуждения в армии США, антидемократические основы военной юстиции, полное бесправие солдатской и матросской массы перед лицом могучей машины милитаризма и войны.
Книга Барнеса была написана в период эскалации агрессии в Индокитае. Естественно, что в ней в значительной мере нашли своё отражение пороки всей системы обучения и воспитания личного состава в вооружённых силах США, проявлявшиеся в зверствах американской военщины на фронте и в тылу, в бессмысленных разрушениях городов и чудовищном истреблении людей. Но и после окончания вьетнамской авантюры милитаристов книга нисколько не потеряла своей актуальности — ведь в ней говорится о тех методах и способах подавления и духовного закабаления, которые практикуются в американской казарме и сегодня.
«Пешки» Питера Барнеса — содержательный труд внимательного, наблюдательного автора. Ему, буржуазному публицисту, свойственны определённые ограниченность и непоследовательность, известный идеализм суждений и оценок. Советский читатель легко увидит и отделит все это от того положительного, интересного, разоблачительного, что есть в предлагаемой книге.
От автора
Я вырастила его добрым парнем…
но взгляните, что они из него сделали.
Они превратили его в убийцу.
Около двух лет назад я пришёл к заключению, что наша военная система нуждается в серьёзном и внимательном пересмотре. В то время я работал в Сан- Франциско корреспондентом журнала «Ньюсуик». Как и многие другие американцы, окончившие колледж и достигшие призывного возраста в период после окончания войны в Корее и до начала войны во Вьетнаме, я был весьма поверхностно знаком с армейской жизнью. Сначала я получил отсрочку от призыва как студент, а затем по состоянию здоровья, использовав для этого какой-то пустяковый повод. Таким образом, мне удалось достичь заветного возраста в двадцать шесть лет, и тяготы воинской службы меня не коснулись[1]. Я предпочитал меньше думать об армии и сосредоточил всё своё внимание на гражданской карьере, оставив военные заботы тем, кто носит форму. Внутренними проблемами военных я всерьёз заинтересовался в октябре 1968 года в связи с «мятежом», происшедшим в армейской тюрьме «Пресидио» в Сан-Франциско[2]. Конечно, и ранее, подобно, большинству американцев, я видел растущее влияние военных на жизнь страны, гигантский военный бюджет, постоянно срывавший планы разрешения наших социальных проблем; сознавал ту огромную власть, которую захватил в стране так называемый военно-промышленный комплекс, ощущал милитаризацию нашей внешней политики и был свидетелем губительного действия на молодёжь войны во Вьетнаме. Однако я никогда не пытался оценить положение в вооружённых силах с позиций военнослужащего.
Будучи человеком гражданским, я всегда рассматривал вооружённые силы как единое целое, как какой-то гигантский обособленный механизм, к которому наше в общем-то демократическое общество относится как к невкусному, но необходимому лекарству. Я даже не мог себе представить, что, заглянув во внутренности военной машины, увижу там все стадии переваривания живой человеческой массы, её поглощения и отторжения. Не сознавал я и того, что по чисто гуманным соображениям мне необходимо было бы поинтересоваться всем происходящим в вооружённых силах с такими же, как я, или, быть может, более молодыми людьми. Не мог я себе представить, что проблема контроля над вооружёнными силами тесно связана с тем, как обращаются с военнослужащими в вооружённых силах.
Короче говоря, до определённого момента я редко задумывался над этими вопросами. Но тогда утром, в понедельник, я увидел в Сан-Франциско двадцать семь испуганных и потерявших надежду ребят, которые сидели во дворе армейской тюрьмы, взывая о внимании и помощи… Прежде всего передо мной встал вопрос: как попали сюда в тюрьму эти доведённые до отчаяния солдаты? С какой целью и почему наше правительство объявило их действия, заключавшиеся всего лишь в том, что эти парни просто сидели на траве, чудовищным преступлением, наказуемым, если этого захочет горстка армейских офицеров, смертью?
Мучили меня другие вопросы. Один за другим американские президенты, побуждаемые военными и гражданскими советниками, посылали воевать в Юго-Восточную Азию многочисленные контингенты солдат. Посылали без объявления войны конгрессом, без какой-либо видимой связи с необходимостью защиты интересов государства. Казалось нелепым, что в условиях нашего строя какая-то небольшая группка людей способна заставить другую, довольно многочисленную, вести войну, цель которой столь сомнительна. Среди наиболее серьёзных проблем, возникших в связи с ужасным конфликтом в Юго-Восточной Азии, по-моему, должны быть поставлены вопросы о том, что необходимо предпринять для восстановления границ власти президента в развязывании войны. И как продолжение первого вопроса — что можно сделать для защиты молодых американцев от использования их в качестве инструмента незаконного приложения президентской власти. Когда появились сообщения о том, что американские солдаты вырезали мирное население вьетнамского посёлка Милай, возник ещё более навязчивый вопрос: сколько американских солдат, обученных и получивших приказ или, по крайней мере, разрешение убивать, вели бы себя подобно солдатам роты «С»[3]?
Что бы делал я сам, если бы мне было двадцать или даже двадцать девять лет? Я не мог дать уверенного ответа. Не знаю этого точно я и в данный момент.
Подогреваемый подобными вопросами, я уселся писать эту книгу. Передо мною стояла тройная цель: во-первых, определить размеры той власти, которой обладают военные по отношению к жизням миллионов американцев; во-вторых, выяснить законность этой власти и наконец, найти, какие-то пути для её ограничения.
Подходя к этой большой и сложной задаче, я чувствовал необходимость не только изучить настоящее, но и заглянуть в прошлое. Какова традиционная роль военных в Соединённых Штатах? Как они завладели властью и функциями, которые выполняют сейчас? Несколько писателей, и среди них Рассел Ф. Уэйли, Уолтер Миллис и Сэмуэл П. Хантингтон, уже исследовали эти вопросы. Поэтому в своих рассуждениях о прошлом американских вооружённых сил я часто во многом опираюсь на их высказывания.
В то же время ознакомление с характером современной американской военной системы оказалось более трудной задачей, чем я предполагал. Потребовалось провести интервью с сотнями рядовых и сержантов, офицеров и отслуживших свой срок ветеранов. В течение года,
