соприкоснулись, Гордон ощутил желание. Он мог бы разглядеть ее грудь в глубоком вырезе пиджака, но был достаточно джентльменом, чтобы не позволить себе этого. Однако запретить воображению дорисовать то, в чем было отказано зрению, Гордон не сумел, да и не захотел…
— Они ушли.
Ее голос вернул его к действительности. Когда Гордон сообразил, что она сказала, и оглянулся, то увидел, что навязчивых молодых людей нет поблизости. Да и мелодия уже кончилась. Музыканты отложили инструменты, а руководитель ансамбля объявил небольшой перерыв. Танцевавшие пары направились к столам или к бару.
Девушка вздохнула.
— Увы, мне пора идти. — И, улыбнувшись Гордону, направилась к выходу.
Он поспешил за ней.
— Я тоже ухожу.
На ее лице появилось странное выражение, которое, впрочем, быстро исчезло.
— Моя машина стоит неподалеку отсюда. Позвольте, я довезу вас.
— Нет, прошу вас, не стоит. Я дойду пешком. Мой дом совсем рядом.
— Вы-то дойдете, я в этом не сомневаюсь. А вдруг наши старые знакомые поджидают вас где-нибудь за углом? Не стоит рисковать. Я все-таки провожу вас до дому и уйду только тогда, когда буду убежден, что вы в полной безопасности.
Гордон с улыбкой предложил ей руку. Девушка некоторое время колебалась, но, наверное, посчитав невежливым отклонить его предложение, согласно, кивнула. Они медленно пошли по улице.
— Я очень благодарна вам за то, что вы сделали для меня, — тихо сказала она и тут же покраснела, вспомнив, что уже говорила это.
Гордон засмеялся.
— Не скрою, будь на вашем месте кто-то другой, не знаю, как бы я поступил тогда. Вы мне сразу понравились.
Девушка посмотрела ему в глаза, губы ее слегка приоткрылись. Может, она что-то не так поняла?
— Удивлены? — спросил он. — Но я привык всегда говорить то, что думаю.
— Тогда позвольте мне хотя бы узнать имя моего спасителя.
— Извините. Совсем забыл, что надо представиться. Гордон Эванс. А вы?
— Дженнифер. Дженнифер Макензи.
Они свернули за угол, и пошли по узенькой улице, сплошь заставленной машинами. А вскоре им еще пришлось продираться сквозь толпу подростков, сгрудившихся вокруг певца под гитару. Парень был совсем еще молод, но у него оказались умелые легкие пальцы, и инструмент в его руках звучал ритмично завораживающе. Перед ним на земле лежал чехол от гитары, в котором было немного денег. Чуть в стороне расположился продавец горячих сосисок.
— Мы пришли, — сказала Дженнифер, показав на старый двухэтажный дом.
Сбоку от входной двери было расположено пять звонков, а у входа лежала куча рекламных проспектов и газет.
— Здесь? — переспросил он, стараясь скрыть недоумение.
Дженнифер молча кивнула.
— Вы разрешите позвонить вам?
— Да, конечно. — Она достала из сумочки визитную карточку. — Только… только не звоните по рабочему телефону.
Гордон неожиданно коснулся ладонями ее лица, заглянул в глаза, а потом поцеловал в лоб. Когда он отпустил ее, Дженнифер не двинулась с места — продолжала стоять, изумленная и растерянная, запрокинув голову и не сводя с него глаз. Она силилась что-то понять… и не могла. Знала лишь, что ей хочется, чтобы это мгновение длилось вечно. И чтобы он снова ее поцеловал.
Во взгляде Гордона мелькнула искорка понимания. Он медленно наклонился. Сначала она почувствовала его дыхание — жаркое и частое. Затем губы их встретились, коснулись друг друга на краткий миг.
— Так я не прощаюсь, а говорю «до свидания».
В его серых глазах отражался свет уличных фонарей. Таким он и запечатлеется в ее памяти: темные, коротко подстриженные волосы, красивое мужественное лицо, волевой подбородок, украшенный аккуратной бородкой, чувственный рот.
Гордон повернулся и, не оглядываясь, пошел в обратном направлении. А Дженнифер еще долго стояла и смотрела ему вслед. Девушка думала о том, какой же будет их следующая встреча. И состоится ли она…
2
Управившись с делами и предвкушая приятный вечер в обществе отца, Гордон позвонил своему пилоту и велел подготовиться к вылету в Техас.
Но едва они взлетели, как неприятности посыпались словно из рога изобилия. Поднялся сильный ветер, и авиадиспетчер посоветовал переждать грозовой фронт, надвигающийся со стороны Луизианы. Это привело к вынужденной посадке в Хьюстоне, где им пришлось просидеть часа два. Потеряв массу времени, самолет, наконец, взял курс на Сан- Антонио.
Гордон несколько раз пытался связаться с отцом, чтобы попросить встретить его в аэропорту. Но тщетно. На линии слышался лишь треск помех. Поэтому, когда самолет приземлился, он был вынужден взять машину, чтобы добраться до ранчо, находящегося в тридцати милях от города.
И вот, в довершение всех сегодняшних бед, вместо долгожданной радостной встречи он наблюдал сейчас, как его отец Роджер Эванс раздраженно вышагивает перед камином в маленькой гостиной.
— Ты попросту отнимаешь у меня время, толкуя о доверенностях и акциях, которые меня в данный момент совершенно не интересуют. Единственное, о чем я мечтаю, — это подержать на руках моего внука! Неужели я прошу слишком многого?.. Вспомни обо всем, что я сделал ради тебя! — Он улучил момент и сменил тактику, воззвав к совести сына.
В мрачном молчании и с растущим недовольством Гордон слушал отца, чья тирада по напору и агрессивности многократно превосходила все прежние заявления на эту тему.
— Если бы не я, неизвестно, чего бы ты добился в жизни. А теперь ты разъезжаешь на лимузине с шофером, у тебя есть личный самолет! — Ткнув для убедительности указательным пальцем себе в грудь, отец продолжил: — Именно я всегда верил в тебя. Я посоветовал тебе поступить в колледж. Я отдал тебе все деньги, чтобы ты получил приличное образование, а сам остался почти ни с чем! — Он остановился, повернулся и направился в кухню. — Мне пора принимать лекарство, — объявил отец, — но я не закончил. Сиди здесь и жди меня!
Гордон по-прежнему молча наблюдал, как отец обходит старое кресло с вытертой обивкой и столик, заваленный газетами. Он чувствовал, что вот-вот сорвется, и только неимоверным усилием воли продолжал держать себя в руках.
Когда Роджер Эванс вернулся в гостиную, все началось по новой. И Гордон с сожалением подумал, что мог бы сослаться на неотложные дела и отсрочить приезд. Тогда бы не пришлось выслушивать навязчивые идеи о продолжении рода, полностью завладевшие
