подался вперед, чтобы девушка могла поправить за его спиной подушку. Наблюдая эту сиену, Трейси вдруг поняла, что повышенное внимание стюардессы вызвано отнюдь не тем, что они пассажиры первого класса. Ее собственный плед практически сполз на пол, но стюардессе и в голову не пришло его поправить. Весь фокус заключался в личности самого Рикардо. Он источал какую-то ауру, заставлявшую людей выполнять его малейшие прихоти без всяких усилий с его стороны.
Сделанное открытие ее поразило. Трейси словно прозрела. Последние дни она жила, как во сне. Было много суеты, но все ее желания предупреждались, и она чувствовала себя избалованным ребенком, а ненавязчивая забота Рикардо Энрикеса вселяла в нее ощущение уверенности, надежности и незыблемости. Все осуществлялось, как по мановению волшебной палочки. Даже свадьба не потребовала от Трейси никакого напряжения. Единственное, что она сделала – надели белое платье и поехала и церковь.
В аэропорту она весьма неуютно чувствовала себя под прицелами объективов провожавших их ретивых репортеров. Эта встреча с реальным миром, миром Рикардо Энрикеса, Трейси не на шутку испугала. Очень скоро ее фотографии наполнят колонки светских новостей, и Трейси не без содрогания предчувствовала, что отзывы о ней прессы будут не самыми лестными.
В мире Рикардо она была чужаком.
– Можно мне кофе с молоком? – попросила она стюардессу.
– Сию минуту, – ответила стюардесса с профессиональной улыбкой, но женского тепла, адресованного Рикардо, в ней не было.
В эту минуту Трейси осознала, что любопытные взгляды, которые она ловила все утро, и неизбежные колкости журналистов предназначались не ей лично. Она была не единственной жертвой магнетизма Рикардо – его обаяние производило неизгладимое впечатление на всех окружающих без исключения.
Натянув на плечи плед, Трейси откинулась на спинку удобного кресла и прикрыла глаза.
– Трейси, ты мне не ответила. Я сказал, что никогда намеренно не сделаю тебе больно.
– Намеренно, вероятно, нет… Появилась стюардесса с подносом, на котором стояла чашечка кофе с крошечным кусочком шоколада и рюмка коньяку для любимого пассажира. На лице стюардессы сияла ослепительная улыбка, предназначенная исключительно Рикардо.
Трейси отвернулась к иллюминатору.
– Боюсь, ты ничего не можешь с собой поделать, – то ли подумала, то ли произнесла она вслух.
7
Знакомство с огромной, шумной семьей Рикардо стало для Трейси тяжким испытанием. Общение это было сродни барахтанью в бурных водах горной реки, когда тебя несет куда-то помимо твоей воли и без надежды на спасение.
Окруженная яркими южными красавицами, Трейси терпеливо сносила их поцелуи и оценивающие взгляды и пыталась угадать, что они о ней думают. Ей то и дело совали в руки наполненные едой тарелки и предупредительно наполняли ее бокал густым красным вином. Все попытки Трейси отказаться ни к чему не приводили. Кто-нибудь то и дело поднимал свой бокал, предлагая ей жестом присоединиться.
В конце концов Трейси закрыла ладонью свой бокал.
– Можно мне воды? Дайте мне, пожалуйста, воды! – взмолилась она.
Но ответом ей снова послужили озадаченные взгляды.
– Они не понимают, чего ты хочешь.
Трейси почувствовала в руке холодное стекло запотевшего стакана с водой. Послав Рикардо благодарный взгляд, она с жадностью поднесла стакан к губам.
– Ты меня спас. Кроме воды, мне ничего не нужно.
– А им ничего не нужно, кроме тебя. Похоже, ты произвела настоящий фурор и до ночи они тебя никуда не отпустят.
Трейси улыбнулась.
– Ну и ладно.
Семья Рикардо и их друзья были шумными, яркими, навязчивыми, и в то же время невероятно дружелюбными и обаятельными людьми.
– Меня только волнует, как мы будем общаться, если они даже слово овода» не понимают.
– В этом есть свое преимущество. Можно говорить о чем угодно. – Рикардо подмигнул ей. – Продолжай улыбаться, и они будут улыбаться в ответ.
– Что это? – удивилась Трейси, услышав звон бокалов.
Все собравшиеся в комнате стучали по своим бокалам вилками. Звон нарастал. Трейси непонимающе посмотрела на смущенно улыбающегося Рикардо.
– Что это значит? – повторила она вопрос.
– Они ждут поцелуя. Так будет продолжаться всю ночь напролет.
– Всю ночь?!
Сильные руки Рикардо обняли ее за талию, и Трейси подставила ему губы, рассчитывая на поцелуй вежливости. Но Рикардо прильнул к ее губам с такой страстью, что у Трейси перехватило дыхание.
Откуда-то издалека донеслись до нее одобрительные возгласы и тотчас растворились в вихре умопомрачительных ощущений, от которых у Трейси подкосились ноги и закружилась голова. Властно и открыто Рикардо демонстрировал близким свои чувства к новому члену их семьи.
– Всю ночь, – подтвердил он, разомкнув наконец объятия.
Его горевший вожделением взгляд вызвал у Трейси любовное томление, но, вынужденная оставаться в рамках приличий, она ничем себя не выдала.
– Может, ты меня представишь? В конце концов я это заслужила, помогая выбрать кольцо! – раздался рядом с ними сладкий голос, нарушивший волшебство момента.
По тому, как внезапно напрягся Рикардо, Трейси не составило труда догадаться, кому этот голос принадлежит.
Изобразив на лице улыбку, она повернулась, полная решимости с достоинством встретить свою предшественницу. Но к ослепительному блеску красоты Луизы Трейси оказалась не готова. Снимок в газете даже отдаленно не передавал ее великолепных форм, сияния черных волос, роскошными кудрями ниспадавшими на обнаженные плечи. Темно-синее бархатное платье плотно облегало высокую пышную грудь, тонкую талию и роскошные бедра. Рядом со столь яркой красоткой Трейси почувствовала себя жалкой и бесцветной.
– Трейси, это Луиза, – объявил Рикардо ровным голосом.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, но, когда его рука легко подтолкнула ее вперед, Трейси уловила всю степень его напряжения. В комнате внезапно стало очень тихо, и Трейси поняла, что у нее есть все опасения нервничать.
– Рада познакомиться.
– А это Хулио… – продолжал Рикардо, – муж Луизы и мой друг.
– Приятно познакомиться.
Вместо дряхлого старичка, которого Трейси ожидала увидеть, перед ней предстал седовласый подтянутый мужчина, безукоризненно причесанный и одетый. Его смуглое лицо было на удивление гладким и моложавым для его преклонных лет. Взгляд его бархатных карих глаз, проникавший, казалось, в самое сердце, говорил, что этот мужчина еще находится в
