больше внимания.
А теперь, когда серьезно заболел его лучший друг, ревнивая жена требует от Рикардо посекундного отчета.
Это больше не повторится, поклялась себе Трейси.
– Я тоже не хочу с тобой ссориться, Рикардо. Прости, что терроризировала тебя. Сегодня я осознала, как эгоистично вела себя. Не только по отношению к Луизе, но и по отношению к тебе. Я понимаю, как трудно тебе было в последнее время.
Рикардо хранил молчание, словно ее попытка извиниться его не трогала.
– Рикардо, я хочу сказать…
– Можешь не утруждаться, – ответил он безразлично, и это холодное безразличие было хуже любого крика.
Привыкшая к их жарким стычкам и бурному проявлению эмоций, Трейси насторожилась. Равнодушие Рикардо ее испугало. Ее тревога усилилась, когда она тронула Рикардо за локоть, а он, небрежно стряхнув ее руку, встал и направился к двери.
– Рикардо, постой.
Он застыл и нехотя повернул к ней серое лицо с впавшими глазами.
– Я устал, Трейси, и ужасно хочу спать. Я встаю в шесть утра и ложусь далеко за полночь. Я буквально валюсь с ног. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я пойду и лягу?
– Я хотела поговорить с тобой не о Луизе, – прошептала Трейси, теряя надежду на искренний разговор, – а о нас.
Рикардо горько усмехнулся.
– Уверен, что все закончится ссорой, и до утра мы не успокоимся.
Пропасть, разделявшая их, в эту ночь стала еще глубже. Лежа без сна, Трейси мечтала, чтобы Рикардо обнял ее, чтобы они помирились. Она осторожно прикоснулась к его плечу и тотчас ощутила, как затвердели его мышцы. Но даже во сне Рикардо повел плечом, сбрасывая се руку.
Трейси отпрянула, как ужаленная, а Рикардо отодвинулся на самый край кровати. От мрачного предчувствия Трейси похолодела, и ее сердце беспомощно сжалось.
Рикардо встал в шесть утра, как обычно. Трейси наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы. Всю ночь она проворочалась с боку на бок и чувствовала себя отвратительно.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал Рикардо, бросив на нее мимолетный взгляд.
Холодный и далекий, подумала Трейси и невольно поморщилась от боли в животе.
– Я плохо спала, – сказала она, подтягивая колени к животу в надежде облегчить свои страдания. Впервые за последнее время ей хотелось, чтобы Рикардо поскорее ушел и не мешал ей бороться с терзающей ее тело болью.
– Возможно, это улучшит тебе настроение, – буркнул Рикардо и, достав из портфеля папку, протянул ее Трейси. – Это юридические документы, подтверждающие, что парк снова является собственностью твоего отца. В подлинности можешь не сомневаться.
Из глаз Трейси брызнули слезы. Рикардо подошел к ней и взял ее руку в свою большую теплую ладонь.
– К сожалению, мы не сделали друг друга счастливыми, Трейси. Я устал от бесконечных препирательств. Устал видеть тебя грустной, невольной узницей моего дома. Я не к этому стремился. Ты получила то, что хотела. Пол навсегда ушел из твоей жизни, а отец вернул свой парк.
– А ты? – спросила Трейси дрогнувшим голосом.
– Я? – Он невесело рассмеялся. – Я скажу матери, с твоего разрешения, конечно, что моя попытка стать семейным человеком потерпела неудачу. Это даст мне по крайней мере двухлетнюю передышку от ее попыток меня женить, Так что, как видишь, мне тоже кое-что перепало.
Все кончено, подумала Трейси с отчаянием. Кончено, и Рикардо ни о чем не жалеет.
– То, что я говорила о Луизе… – начала она.
– Луиза здесь ни при чем, Трейси, – перебил ее Рикардо. – Ты это знаешь не хуже меня. Я тоже во многом виноват. Ты хотела подробностей, а меня это раздражало. Я не считал нужным отчитываться за каждый свой шаг. Для меня брак не был ни развлечением, ни игрой. Я хотел, чтобы ты была мне не любовницей, а женой.
– Я хочу быть тебе женой, Рикардо! – горячо сказала Трейси, когда он на секунду умолк.
– Хулио для меня все равно что отец. Ты это знаешь, я неоднократно говорил. Но хотя бы раз ты поехала со мной в больницу? Пыталась хоть как-то поддержать меня? Я знаю, что больница вызывает у тебя печальные воспоминания, ты рассказывала про Лизбет, но я бы поддержал тебя, помог бы тебе пройти через это, если бы видел, что ты хочешь сделать то же самое для меня, что я для тебя что-то значу.
– Ты очень многое для меня значишь, – пробормотала Трейси, но Рикардо ее не слушал.
– Луиза мне не любовница. Я повторял это сотни раз, но ты с тупым упорством отказывалась верить. Трейси, я не могу так жить, не могу, возвращаясь домой, постоянно видеть в твоих глазах укор! В первый день нашей встречи я объяснил тебе положение вещей. Я думал, ты будешь мне доверять. Согласен, может, пару раз я не сдержался и обидел тебя в пылу ссоры, на которые ты меня то и дело провоцировала. – Рикардо сделал паузу, чтобы успокоиться, и продолжил более сдержанно: – С каждым днем ты отдаляешься от меня все дальше и дальше. Я чувствую, что совсем не знаю тебя. Замолчав, он бесконечно долго вглядывался в лицо Трейси, потом поцеловал ее в щеку и, резко повернувшись, направился к двери. – Мы оба заслуживаем большего, и ты это знаешь не хуже меня, – сказал Рикардо, прежде чем выйти из комнаты.
Трейси смотрела ему вслед, как опоздавший пассажир смотрит на уходящий поезд. Она хотела броситься за Рикардо вдогонку и умолять дать ей второй шанс. Хотела, чтобы время потекло вспять. Чтобы прошлое можно было переиначить. Но накативший приступ тошноты заставил Трейси броситься в ванную.
Но боль физическая была ничто по сравнению со страданием, терзающим ее опустошенное сердце. Она его потеряла. Потеряла единственного мужчину, которого любила.
На холодном лбу Трейси выступила испарина, закружилась голова, и пол качался под ногами. Чтобы не упасть, Трейси схватилась за край раковины.
С ней творилось что-то непонятное. Боль в животе нарастала снежным комом. Трейси видела и зеркале свое пепельно-серое лицо, на котором лихорадочно блестели зеленые глаза. Трейси умылась холодной водой, пополоскала пересохший рот. Выпрямилась. Пол по- прежнему раскачивался. В голове стучало.
Трейси испугалась, что может потерять ребенка. Маленький живой комочек, растущий в ней, в один миг стал средоточием ее собственной жизни. И материнский инстинкт встал на защиту новой жизни. Потерять малыша Трейси не могла себе позволить. Он для нее – все. Она скорее смирилась бы с потерей Рикардо, но только не с потерей малыша. Утратить его было все равно что утратить душу.
Медленно Трейси опустилась на пол и подтянула колени к груди, стараясь умерить боль.
– Сеньора! – донесся до нее голос Марии и громкий стук в дверь спальни.
Трейси с трудом встала, вышла в спальню и, надев халат, пошатываясь, подошла к двери.
