Артур резко кивнул, что означало и прощание и одобрение. Сильверман прошел через бальный зал, помедлил секунду у двери и наконец исчез за ней. Принц повернулся к мистер Стритеру, который наблюдал за уходом Сильвермана с ухмылкой столь ужасающе беззаботной, что некоторые из предков Артура вполне могли бы повесить его за измену.
— Итак, — Артур посмотрел на незваного гостя, — о чем просила вас моя мать?
— Я пришел тебя подготовить.
— Подготовить меня? К чему?
— К тому, что грядет, Артур. К новому миру.
— Если это озорство или розыгрыш, мистер Стритер, то могу вас заверить, что я более ни минуты не намерен его сносить.
Стритера эта угроза ничуть не обескуражила.
— Легче, приятель.
Артура поразила наглость этого типа.
— Приятель? Я вам не приятель. И «легко» со мной еще никому не было. Кроме того, я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне.
— Да-а? — Стритер пожал плечами. — Могу поспорить, к этому ты тоже не привык.
То, что произошло потом, казалось похожим на сон. Несколькими ловкими движениями Стритер закатал рукав своего пиджака, обнажив мертвенно-бледную кожу, достал резиновую перчатку, завязал ее жгутом выше локтя, провел пальцами по своему запястью, нащупал вену. Артур догадался, что будет дальше, и, невзирая на тошноту, подступающую к горлу, не мог заставить себя отвернуться. С видом старого кондитера, отвешивающего полфунта фруктового мороженого, Стритер вытащил шприц, заправленный бледно-розовой жидкостью, всадил иглу себе в вену и вздохнул с бесстыдным удовольствием. Тогда и только тогда Артур Виндзор отвернулся.
Когда он смог заставить себя повернуться назад, шприц и жгут исчезли, а блондин опускал рукав пиджака, ухмыляясь во весь рот, словно ему его разрезали от уха до уха.
— Меня не колышет, что там люди талдычат. Наркотики — это класс.
Принц Уэльский поморщился.
Стритер извлек откуда-то чашку чая и предложил ее принцу.
— На-ка — залей за воротник.
Артур взял чашку и выпил. Этот сорт был ему неизвестен, но понравился сразу — успокаивающий, насыщенный, ароматно-сладостный.
— Я не совсем понимаю, что все это значит, — сказал он. — Но участвовать в этом не хочу. Я человек порядочный.
Стритер сочувственно посмотрел на него.
— Тебе пора повзрослеть, шеф. Миру больше не нужна порядочность.
Артур отвернулся от человека и попытался открыть дверь, но та оказалась заперта.
— Немедленно выпустите меня. — Ему как-то удалось сдержаться, чтобы не закипеть. — Вы уже нарвались на серьезные неприятности. Не усугубляйте свое положение.
Мистер Стритер издевательски-сочувственно покачал головой.
— Не спеши, шеф. — Он оттопырил губу и усмехнулся. — Сейчас я открою тебе один секрет.
10
Я опасаюсь худшего развития событий.
Я только что сел, чтобы продолжить отчет о моей первой встрече со Старостами, но обнаружил, что несколько страниц, которые ранее были пусты, теперь заполнены началом истории какого-то другого человека, совершенно другим рядом событий, этакая дикая вставка о Доме Виндзоров.
Ко мне это не имеет никакого отношения. Это не мой почерк. Что бы вы сейчас ни прочли, можете быть абсолютно уверены, что написал это не я. Но конечно, я знаю, о чем речь. Я знаю, что это значит.
Это значит, что я терплю поражение.
11
Существа, которых Стирфорт с дрожью в голосе называл людьми-домино, сидели в шезлонгах, покачивали оголенными ногами и посмеивались.
— Слушай, Хокер, — сказал тот, что поменьше.
— Да, Бун? — ответил более упитанный.
— Туфта! Он ничуть не похож на то, что я ждал.
— Абсо-мутно-лютно, старина. У этой птички чудной вид, ничего не скажешь!
Бун, соглашаясь, энергично кивнул.
— У него такие длинные неуклюжие конечности.
— Рыбьи глаза.
— Странная походочка.
Один из них указал на меня.
— У вас все не так, правильно я говорю, сэр?
— Вы бракованный, сэр! Урод!
— Будь я вашим папочкой, мистер Л., я бы отнес вас назад в магазин и потребовал возврата денег.
Звонкий смех, до странности высокий.
— Прошу прощения, сэр. — Бун отер глаза обшарпанным синим рукавом блейзера. — Не обижайтесь на нас.
— Мы просто шутим.
— Просто валяем дурака.
— Мы всего лишь дразним вас, сэр. Балуемся. На самом деле мы категорически рады вас приветствовать.
Они продолжали свою болтовню, а меня охватило странное безразличие, то тупое оцепенение, которое должен чувствовать человек, столкнувшись в дикой природе с хищником и поддавшись этому ужасному гипнозу, которым владеют плотоядные. Я подошел чуть ближе, хотя и не настолько потерял здравый смысл, чтобы не сохранять безопасную дистанцию до мелового круга.
— Вы те самые заключенные, — тихо проговорил я.
— Можно и так сказать, сэр.
— Вполне можно.
Я смотрел на них, в их нелепой одежде, с их нелепой манерой говорить, и на несколько мгновений даже проникся сомнениями — не следует ли мне рассмеяться. Задним умом, с учетом всего, что мне известно, я понимаю, как был наивен.
Хокер засиял.
— Примите искреннее сочувствие в связи с кончиной вашего дедушки.
— Весьма прискорбно, сэр.
— Он был настоящий волшебник, ваш дед!
