— Боюсь, что так. Простите.
— В таком случае и вы меня извините, мой друг, — после паузы задумчиво промолвил Бенколин, покачав головой. — Дело в том, что прошлой ночью в клубе совершено убийство. Поскольку мы не знаем никого из членов клуба и это первый ключ, который попал нам в руки, возможно, возникнет необходимость пригласить вас в префектуру для допроса. Газеты… Мне очень жаль, поверьте.
— У… убийство?! — взвизгнул Робике.
— Подумайте, мой друг!
Я видел, что Бенколин с трудом удерживается от улыбки, хотя он говорил теперь вполголоса, таинственно и многозначительно:
— Представьте, как все это распишут газеты. Подумайте о своей карьере. Видный дипломат задержан для допроса по делу об убийстве, совершенном в доме свиданий! Подумайте о панике в Лондоне, о буре в парламенте, наконец, о чувствах вашей семьи…
— Но я же ничего плохого не сделал! Я… Неужели вы собираетесь заставить меня…
Бенколин придал лицу выражение задумчивости.
— Ну что ж, — протянул он, — я думаю, вам нет нужды рассказывать обо всем. Я не считаю, что вы связаны с убийством. Но кое-что вы должны нам рассказать, мой друг…
— О Боже! Я все расскажу.
На то, чтобы успокоить его, потребовалось некоторое время. После того как он несколько раз утер вспотевший лоб и заставил Бенколина поклясться самыми страшными клятвами, что его имя ни при каких обстоятельствах не будет передано в газеты, Бенколин повторил вопрос о номере девятнадцатом.
— Видите ли, господа, — объяснил Робике, — в клубе ровно пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин. У всех мужчин есть… комнаты, понимаете? У кого маленькая, у кого большая, в зависимости от взноса. Это номер моей комнаты. Никто из нас не может пользоваться комнатой другого… — Тут естественное любопытство взяло в нем верх над страхом. — Кого же, — спросил он, — убили?
— Это не имеет значения… — отрезал Бенколин.
Я вдруг вспомнил, как Галан, разговаривая с Джиной над гробом Одетты Дюшен, сказал: «…Вы придете в наш номер восемнадцать…». Но как незаметно привлечь внимание Бенколина?… Как бы между прочим, я заметил:
— Восемнадцать — знак белой кошки.
Мое туманное высказывание поставило Робике в тупик, зато Бенколин понимающе кивнул.
— Вы говорите, что были членом клуба два года. Кто ввел вас туда?
— Кто ввел?… А! Ну, если я скажу, это уже никому не причинит вреда. Это был молодой Жюльен Д'Арбалай, знаете, этот гонщик? Каким же успехом он пользовался у женщин, этот Жюльен!
— Пользовался?
— Он разбился в прошлом году в Америке. Его машина перевернулась в Шипсхед-Бей, ну и…
— Проклятье! — Бенколин с раздражением щелкнул пальцами. — Сколько ваших друзей — я имею в виду, людей вашего круга — являются членами клуба?
— Поверьте, сударь, я не знаю! Вы не понимаете. Там все в масках! Я не видел без маски ни одной Женщины, с которыми встречался. Я просто входил в большой зал, где так темно, что вряд ли узнаешь кого-либо даже без маски, и гадал, кто из моих друзей, даже из моей семьи, мог бы оказаться там! Клянусь вам, от этого мороз по коже подирает!
Детектив снова уставился на него холодным взглядом, напоминающим об угрозе публичного разоблачения, но Робике не отвел глаз. Он даже кулаки сжал, так ему хотелось, чтобы мы ему поверили, и лично мне казалось, что он говорит правду.
— И вы даже ни разу никого не заподозрили?
— Я там так редко бывал! Однако я слышал, — он на всякий случай посмотрел по сторонам, — что там есть узкий круг, члены которого хорошо знают друг друга, и среди них одна женщина, которая постоянно занимается привлечением новых членов. Но кто она, я не знаю.
Снова наступило молчание; Бенколин рассеянно постукивал ключиком по ладони.
— Представьте себе! — внезапно заговорил Робике. — Только представьте себе — вы приходите туда в маске, встречаете девушку, а она оказывается вашей невестой! О, это для меня слишком рискованно! Чтоб я еще когда-нибудь… И это убийство!…
— Очень хорошо. Тогда, господин Робике, я назову вам цену, которую вы мне заплатите за молчание. Вы одолжите мне этот ключ…
— Берите, ради Бога! Ведь убийство!…
— …на несколько дней. Потом я его верну. Очевидно, в… э… светской хронике будет сообщение о вашем возвращении во Францию?
— Наверное. А что такое?
— Хорошо. Даже очень хорошо. Хм. Номер девятнадцать — это напротив или рядом с номером восемнадцать?
Робике задумался.
— Честно говоря, я никогда не обращал внимания… Но думаю, это рядом. Да! — Он произвел какие-то сложные телодвижения, вспоминая расположение комнат. — Вспомнил. Это рядом.
— Окна тоже?
— Да. Окна всех комнат выходят во что-то вроде вентиляционного колодца. Но, пожалуйста…
— Замечательно! — Бенколин положил ключ в карман, застегнул пиджак и жестко взглянул на Робике: — Надеюсь, мне не надо вам объяснять, что вы ни словом не должны никому обмолвиться о том, что рассказали нам. Ясно?
— Я?! — не веря своим ушам, переспросил молодой человек. — Чтоб я кому-нибудь?… Ха! Вы за кого меня принимаете? Но вы даете мне слово, что выполните обещание?
— Даю, — кивнул детектив. — А теперь, мой друг, благодарю вас. Загляните в сегодняшние газеты, если хотите узнать, кто был убит. Всего хорошего!
Глава 9
Ветер на улице стал еще холоднее, и все небо затянуло тучами. Подняв воротник пальто, Бенколин искоса бросил на меня взгляд и улыбнулся.
— Кажется, мы его порядком напугали, — заметил он. — Мне очень не хотелось этого делать, но этот ключ… Ему же цены нет, Джефф, просто цены нет! Наконец-то нам повезло. То, что я собирался сделать, можно было устроить и без помощи ключа, но теперь это в миллион раз проще… Но вы, кажется, хотели мне сказать, что Галан назначил свидание мадемуазель Прево после представления в «Мулен-Руж». Верно?
— Я вижу, вы поняли мой намек.
— Понял ваш намек? Мой дорогой, я весь день готовился к этому. Он пытался опередить меня, придя в этот дом, но я это предвидел. Она теперь побоится встречаться с ним. О том, куда она поехала, он узнал от ее консьержки, которой мы дали соответствующие инструкции. Мы хотим, чтобы сегодня вечером у них состоялся обстоятельный разговор, который мы услышим. — Он засмеялся своим глубоким, почти беззвучным смехом и похлопал меня по плечу. — Голова у старика все еще работает, что бы там ни говорил Галан…
— Так вот зачем вы устроили, чтобы она пришла к мадам Дюшен?
— Да. И для этого я так внушал Галану вчера ночью, что мы не намерены предавать гласности тайны его клуба. Потому что он встретится с ней именно там, Джефф. Вы понимаете, почему это было неизбежно? Более того, видите ли вы неотвратимую последовательность событий, которые привели к этому?
— Не вижу.
— Ну что ж, за ленчем я вам ее обрисую. Но сначала расскажите-ка мне поподробнее, о чем они говорили.
