сказал. Просто перешел к соседней парте. Я рванулась к Дилану как утопающий в поисках глотка воздуха. Он как раз повернул голову, скрыв от меня свою жемчужную ауру. Недолго думая, я потянулась через проход и отвесила ему подзатыльник. С большим удовольствием.
Дилан повернулся и уставился на меня. Он, похоже, никакого удовольствия не испытал. Ну и пусть, зато я почувствовала, как у меня перестало крутить в животе.
— Уже лучше, Трейс, — говорил тем временем мистер Кисслер. — И все-таки неплохо было бы позаниматься дополнительно.
Его голос прозвучал так интимно, что Дилан слегка повращал зрачками — видимо, выражал свое величайшее омерзение.
Я, наконец, отважилась поднять глаза, гадая, как это меня умудрились записать на все те же предметы, что и Трейси. Поскольку Тейт на математику не ходил, я могла отвлечься от их связи и вместо этого понаблюдать, как фиолетовые огни, словно бешеные, пляшут вокруг мистера Кисслера. У самой Трейси чуть слюни не текли — того и гляди запоет и захлестнет своим мысленным арканом еще и математика. Мало того, что я не могу спокойно смотреть на стертый, так еще и эти игры. Неудивительно, что они так здорово ладят — мистер Зло и первая школьная ведьма.
Я тряхнула головой. Снова то же чувство — будто я упускаю что-то важное, случившееся в первый школьный день. Что именно?
— Я с радостью позанимаюсь с вами, — проворковала Трейси.
— Завтра после уроков, — предложил мистер Кисслер.
— А это для всех предложение? — поинтересовалась одна из девиц, дурашливо помаргивая ресницами.
— Ну, разумеется, — мягко ответил Кисслер. — Правда, у тебя, Анна, все в порядке. Но если тебе нужна моя помощь, подойди ко мне после звонка, и мы что-нибудь придумаем.
Он вышел на середину класса и все тем же завораживающим голосом начал толковать о переменных и производных, иллюстрируя объяснения на доске. Я все так же глядела в тетрадь, думая о том, что у меня нет ни малейшего шанса выдержать экзамен по алгебре. Я не могу смотреть на доску, не получив при этом изрядной порции стертого, а записывать графики со слуха — задача почти невыполнимая.
Зазвенел звонок, и я первой вылетела из класса. Завернула за угол и тут почувствовала, что не могу сделать ни шагу. Обернулась и увидела Дилана, который ухватил меня за рюкзак. Он неторопливо поднял вторую руку и не больно, но чувствительно хлопнул меня по затылку.
— Ах, вот в чем дело, — поняла я.
— Вот, — согласился он.
— Ну извини. — Я пожала плечами.
Глаза Дилана опять закрывала челка. Надо придумать, как подобраться к нему с ножницами.
— И почему? — осведомился Дилан.
— Какой банальный вопрос, мой мальчик, — загудел рядом знакомый голос. — Лучше бы спросил себя, почему бы и нет. Ты поздороваешься со мной сегодня, лесная Лисси?
Значит, теперь я лесная. Звучит, конечно, интересно, но совершенно по-идиотски. Лицо Дилана не изменилось ни на секунду, но мне опять показалось, что в глубине души он надо мной смеется. Даже руки зачесались треснуть его снова.
— Привет, ба, — вздохнула я.
Мысли о Кисслере и Трейси тут же отошли на второй план. Сейчас самое главное, чтобы бабушка не устроила в школе сцену, а сцены она устраивает везде и всегда. Только сейчас я заметила, как она одета. Не знаю, где она берет эти балахоны, а то бы их производителю не поздоровилось.
— Познакомь! — рявкнула бабушка, и я, как обычно послушно и торопливо, забормотала:
— Дилан, это моя бабушка. Бабушка, это Дилан.
— А мы встречались, — пробубнил Дилан.
— Несомненно. Это маленький город, дружок. Нравится тебе моя внучка? — одним духом выпалила бабушка.
Дилан не нашелся, что ответить. Я практически оттащила бабушку в сторону.
— Лила! — гаркнула она, заметив в холле мою любимую фиолетовую принцессу.
Та совершенно спокойно повернулась и пошла за нами. Только у машины я заметила, что Дилан тоже идет следом.
— Отвечай! — ухмыльнувшись, скомандовал он.
Я поняла, что речь по-прежнему идет о подзатыльнике.
— У тебя не получится, — фыркнула я.
— В машину! — приказала бабушка, мы с Лилой подскочили, а Дилан, не переставая ухмыляться, молча полез в салон.
— Привет! — бодро пискнула с переднего сиденья Лекси, обернулась и поглядела, как мы трое втискиваемся в крошечный бабушкин автомобиль.
— Как тебя зовут? — спросила она у Дилана. — Меня — Лекси. Я младшая сестра Лисси. А ты ведь единственный ребенок, да?
Я понятия не имела, с чего она это взяла. Дилан тоже глядел на нее малость ошеломленно.
— Пристегнуться! — сказала бабушка, падая на водительское сиденье.
Все немедленно защелкали замками ремней, а я, зажатая в середке, начала судорожно искать свой.
— Ага, — ответил Дилан Лекси.
А я уже и забыла, о чем она спрашивала.
— Просто ты выглядишь, как единственный, — простодушно объяснила Лекси.
Я улыбнулась. Голос сестры звучал совершенно искренне, однако Дилан заерзал рядом со мной, пытаясь сообразить — обидели его или нет.
— А я выгляжу единственной? — поинтересовалась Лила, сидевшая слева.
Она попыталась подвинуться к окну — по-видимому, нам обеим одинаково не нравилось, что я устроилась почти у нее на коленях.
Лекси на минуту задумалась.
— Не так явно, как Дилан, — наконец решила она, — но мне все равно видно.
Лила не нашлась, что ответить. Я бы на ее месте тоже промолчала.
— Ну как ты сегодня, выжила? — спросила меня Лекси.
С водительского сиденья раздалось громкое, бестактное хмыканье.
— Выжила, — ответила я.
Мне не терпелось рассказать ей о том, что случилось на хоре, но лучше потерпеть до дома. Бабушка так и не поверила мне насчет Кисслера, поэтому при ней лучше рта не раскрывать, да и Лиле ни к чему знать, что я наделена даром видеть чужие ауры. А Дилану тем более.
— Я же говорила — все будет нормально! — воскликнула Лекси, включила радио и замурлыкала под музыку.
Некоторое время мы ехали молча. Лила все поглядывала на Дилана и морщила аккуратный носик — не так незаметно, как ей, наверное, казалось.
Подъехав к дому Лилы, бабушка затормозила и отперла дверцы. Та мгновенно схватила сумку, выскочила из машины и чуть ли не бегом бросилась к дверям.
— Заходи в гости, детка! — крикнула ей вслед бабушка.
