— Я не принимала таблетки, — сказала я. — Я не думала…
— О, мои обольстительные чары! — Рикки улыбался во весь рот.
— Нет, чары Лазурного Берега, — парировала я.
— Когда ты узнала об этом?
— Минуту назад, — призналась я. И когда я произносила эти слова, во мне росло удивление: еще минуту назад я ничего не знала, а теперь говорю эти невероятные слова.
— Ты должна знать наверняка.
Я кивнула, но в глубине сердца я знала точно.
— А твои чувства ко мне не изменились?
Я смотрела на него: человек, который повернулся ко мне от окна спальни с загнанным выражением черных глаз, и человек, который сейчас обнимал меня, произнося нежные, старомодные слова, не может быть одним лицом — но я любила его в любом настроении.
— А ты?..
— Я думаю, это мальчик, — сказал он с воодушевлением. — И мы назовем его Ричард, в честь моего отца, и Стэнли, в честь твоего.
— Бедная малютка, — рассмеялась я, и смех звучал очень странно в моих ушах после того потрясения. — А та маленькая комната была твоей, пока ты здесь жил?
Он кивнул. На лице ничего не отразилось. И я выбросила этот случай из головы.
Мы сидели на подоконнике в оранжерее. Солнце собралось с силами и еще раз раздвинуло облака. К вечеру резкий ветер стих; дом и сад выглядели добродушно-мягкими из-за обманчивого тепла заходящего солнца. Мне было уютно и спокойно в объятиях Рикки. Мы болтали: у обоих было немного денег, а потом будет еще немного после продажи коттеджа. И можно даже занять в банке под продажу.
Рикки считал месяцы на пальцах.
— Сейчас у тебя уже два месяца беременности. Я постараюсь заработать побольше. Что, если мы поженимся в августе. Думаю, я смогу снять виллу Пьера. Ты будешь уже на пятом или шестом месяце. Ага, это будет декабрьский ребенок, может, даже появится на свет в мой день рождения. И все случится сразу. Я вскрою письмо…
Я совсем не мыслила так далеко вперед. Я представила себе восставших бабушку с дедушкой — пять месяцев беременности. Нет, мне хотелось тихой свадьбы здесь, в Англии, я беру на себя проблему с отцом и Шейлой. А затем медовый месяц — где? Там, где спокойно и тихо, одни.
— До весны коттедж не будет продан? — спросила я.
Рикки нахмурился:
— Не бойся, мы найдем деньги.
Причем здесь деньги? У меня был план.
— Давай тихо поженимся в Англии, — предложила я. — Затем несколько месяцев с дедушкой и бабушкой, а я буду навещать тебя, когда ты захочешь.
Он вопросительно смотрел на меня, затем кивнул:
— Да, так, наверное, справедливо по отношению к твоим родителям.
Но я думала не о том. Я просто была эгоисткой.
— А знаешь, где бы я хотела провести медовый месяц?
Было видно, он даже не догадывается.
— Здесь.
— Здесь! В теткином коттедже!
— Я приеду сюда за одну-две недели. Открою его. Лето будет в разгаре, тепло, — я скрестила пальцы за спиной.
— Это уж слишком для тебя, — запротестовал он. — И ты будешь так занята, что захочешь остаться дома.
Нет, это было то место, где мне хотелось быть при надвигающейся свадьбе. Я все уже планировала в уме. Отец и Шейла сойдутся только на час или два в отделе регистрации браков, затем мы с Рикки уйдем, и на этом все закончится. Отец вернется к Мхэр, а Шейла уйдет с Лэрри. Она приведет его, чтобы доказать отцу, что она не одна.
Я подавила угрызения совести. У отца есть Мхэр и ребенок, к которым он вернется, а Шейла! Когда все закончится и у меня будет надежная семья, я буду часто навещать ее, а она смогла бы приезжать ко мне.
— Попробую, — сказала я, осматриваясь кругом. При открытых окнах и дверях, когда солнечный свет струится внутрь, здесь вполне можно будет жить. За неделю хватит времени проветрить постели, все почистить, закупить продукты. Это будет наш первый дом, пусть даже временно. И мы будем счастливее, чем в ту прекрасную неделю на Лазурном Берегу. Я докажу Рикки, что на английском побережье тоже может быть приятно в конце лета. Иногда мы будем есть в маленьких ресторанчиках, гулять по берегу и — и когда, наконец, дом продадут, ему будут вспоминаться только счастливые моменты и образы тети Эмминого коттеджа.
— Если это действительно то, что ты хочешь, — он перешел на французский. — La femme, elle est йnigme[12], — заметил Рикки снисходительно.
Я почувствовала силу. Сколько может сделать мужчина для той, которую он любит. Маленькая скрытая мысль предупредила меня взять как можно больше — такое потворство женским слабостям недолго длится!
Уютно устроившись в его объятиях, я пообещала:
— Медовый месяц будет замечательным.
Рикки вдруг сел. Ну, а теперь что случилось? Он посмотрел на часы:
— Я хочу есть. Пойдем, перекусим. Мы еще должны поискать, где остановиться на ночь. Скоро стемнеет. Какова здесь жизнь ночью, нет ли какого шоу?
— Вряд ли. Ведь не сезон. — А для себя отметила: не так интересно, как во Франции, но ведь у нас здесь будет медовый месяц.
Рикки, казалось, не расстроился из-за отсутствия шоу.
— Ты устала, тебе надо отдохнуть, — сказал он.
По правде говоря, я чувствовала себя хорошо, но всегда приятно сознавать, что о тебе заботятся и любят. Я позволила ему осторожно вывести меня за дверь и ждала, пока он ее запирает. Взглянула на темные окна в сумерках: будет ли время перестирать занавески?
Коттедж выглядел покинутым, вишневые лепестки, коричневые, а не розовые, лежали на дорожке. Мне было грустно покидать это местечко.
— Я вернусь, — сказала я с нежностью.
Глава 5
Наряженный по-праздничному курорт был неузнаваем. Как человек, вернувшийся к жизни, — дерзкий, шумный, здоровый, энергичный. Наконец, я свернула на Морское шоссе. Сейчас все летние домики были заняты, семейное имущество было вывалено и разбросано на клочках поникшей травы.
Я с удовольствием глубоко вздохнула, когда миновала их и подъехала к коттеджу тети Эммы, как всегда, одинокому. Его зияющая дырами черепица и выщербленная кирпичная кладка обнажились под ярким летним солнцем, поджидая меня. Конец лета обещал быть
