– Расскажи мне.
Ливви обратилась к своим заметкам.
– Хорошо. Во многих историях болезни указаны симптомы респираторных заболеваний. Ты не нашел никакой связи? Но, может быть, настоящий врач смог бы оценить то, что ты просмотрел.
– Но симптомы везде разные.
– Да, но… – Ливви взяла свои заметки и стала читать. – «Боли в груди, затрудненное дыхание, хрипы в легких, сильные боли и слабость». Все эти симптомы встречаются везде, какое бы не было заболевание. Это явно говорит о том, что происходит отравление организма. – Ливви заколебалась, но потом продолжала. – Возьми Майка – мужа Миры Хэдден! Когда он заболел, то его сразу уволили. А из-за чего? Бет Броуден, работая на «ИМАКО», поставила диагноз «Тяжелая форма стресса, связанная со смертью ребенка». Далее она пишет свое заключение: «Не может заниматься административной работой» и перечисляет симптомы заболевания: «невозможность принимать жесткие решения даже в самых простых ситуациях», – потом идет всякая чепуха, и вот: «псориаз, депрессия, затрудненное дыхание». – Ливви пристально смотрела на Фрейзера. – Затрудненное дыхание связано со стрессом или, может быть, все же повреждены легкие? «ИМАКО» избавляется от всяких судебных разбирательств очень быстрым и эффективным путем!
Фрейзер поднял руку, прерывая ее.
– Подожди! Давай разберемся сразу. Что ты предполагаешь? Что Бет Броуден плохо разбирается в своей работе? Или у тебя более серьезные обвинения?
Ливви бросила свой блокнот на стол:
– Я не знаю, Фрейзер. Все зависит от того, каким образом семь человек, которыми мы интересуемся, могут быть связаны с Гэрногом?
– И если связь есть?
– Если связь существует, то симптомы могли быть откорректированы, изменены или просто не указаны.
– Ты считаешь, что Бет лжет?
Ливви подняла бровь.
– Я так не думаю, – сказал Фрейзер. – Я не думаю, что она способна на это.
Ливви помолчала, а потом тихо спросила:
– Насколько хорошо ты знаешь Бет Броуден? Фрейзер раздумывал какое-то время, понимая, какой смысл она вкладывает в свой вопрос, а потом ответил:
– Мне трудно сказать. Я встретил ее в самолете, когда несколько недель назад возвращался из Лондона. Но это не значит, что я не в состоянии правильно оценить ее характер.
– Наверное, ты прав.
Они молчали несколько минут.
– Я не знаю, – неожиданно сказал Фрейзер, – но здесь могут быть замешаны громадные деньги. Я представляю, какую сумму она может получить, впутавшись в это дело. Сумма может быть так велика, что ей станет наплевать на свою работу!
Фрейзер молчал, потирая виски, потом выпрямился, глубоко вздохнул и посмотрел на часы.
– Мне кажется, нам надо увидеться со всеми людьми, которые есть в нашем списке. Это очень важно. После встречи с ними у нас будет более ясная картина.
Ливви смотрела на него, поражаясь его неиссякаемой энергии. Он совершенно истощен, подумала она, но не хочет показывать этого.
Он улыбнулся, заглядывая ей в лицо:
– Роботы не нуждаются в сне.
Улыбнувшись ему, она ответила:
– А они нуждаются в чистой одежде?
Фрейзер поднял руку, демонстративно понюхал под мышкой и, рассмеявшись, ответил:
– Это потерпит до завтрашнего дня. А сейчас мне убийственно хочется есть. Пойдем, Ливви! Я угощу тебя яичницей с беконом и громадной кружкой чая.
– Это очень соблазнительно! – сказала она. Потом встала, собрала все папки и сложила их в свою сумку.
Хьюго был весь мокрый от пота. Сердце его бешено стучало, телефонная трубка казалась раскаленной и жгла руку. Он смотрел на часы и ждал, умирая от страха каждую секунду.
– Подойди, Мануэлло… – шептал он, задыхаясь. – Подойди…
Мануэлло хотел говорить с ним. В семь часов тридцать минут утра по лондонскому времени раздался звонок, и голос в трубке сказал: – Будьте у телефона. Сеньор Мануэлло хочет говорить с вами. Было уже семь часов тридцать пять минут, а Хьюго все ждал.
– Хьюго? – неожиданно раздался ровный, с акцентом, голос Мануэлло.
Хьюго встрепенулся.
