заботиться обо мне… о нас. Ты даже никогда не представляла, что Питер сделал для тебя, Ливви. Он не хотел, чтобы ты все знала. Когда Брайан покончил с собой, то Питер был против того, чтобы ты узнала правду. Он считал, что у тебя должны быть светлые воспоминания о своем отце – и я согласилась с ним… Питер оплатил твою учебу в университете, он оказывал тебе финансовую поддержку и когда у тебя была малооплачиваемая работа в Би-би-си. Питер убедил Эдди в том, что тебе нужна квартира. Он…
Но Ливви уже больше ничего не могла слышать, правда причиняла страшную боль. Она сдерживалась, пока Мойра говорила, но уже была не в состоянии контролировать себя. Она залилась слезами и закричала:
– И еще он убил моего отца! Почему ты молчишь об этом? Чтобы он ни делал для меня, но он еще сделал и это! Вы оба убили его!
Мойра растерялась. Яростный взрыв Ливви потряс се. Она придвинулась к дочери и сказала.
– Нет, ты не права, Ливви! Брайан сам распорядился своей жизнью. Никто не…
Но Ливви затрясла головой.
– Если бы ты не убежала с Питером, он бы никогда… – Не закончив предложения, Ливви выбежала из кухни. Мойра бросилась за ней и попыталась помешать.
Но Ливви быстро накинула на халат пальто и втискивала голые ноги в сапоги.
– Ливви, остановись! – умоляла Мойра. – Перестань глупить!
Ливви оттолкнула ее и, рыдая, закричала:
– Нет! Оставь меня! – Она распахнула входную дверь, схватила ключи и выскочила из квартиры.
Мойра побежала за ней, но остановилась у лифта, беспомощно глядя на дочь. Та уже бежала вниз по лестнице. Эхо от ее шагов, вперемешку с рыданиями, гремело на громадной каменной викторианской лестнице. Мойра прислонилась головой к холодной металлической клетке лифта, закрыла глаза и тихо заплакала.
Было уже темно, когда Ливви пришла в себя. Ветер усилился, и пошел дождь. Она пошевелилась и, чувствуя боль во всем теле, встала. Ноги совсем окоченели от холода. Закутавшись в пальто, она подняла руку и дотронулась до опухших век. Потом она направилась к выходу из Гайд-парка, радуясь, что темнота скроет ее отекшее от плача лицо от любопытных глаз.
Она вернулась к Рыцарскому мосту, перешла через Гарвей Николс и по Слоан-авеню пошла к Кэдогэн-скверу. Несмотря на то, что было всего четыре часа, улицы были безлюдны. Никем не узнанная, она подошла к своему подъезду, вынула из кармана ключи и вошла в дом. Потом стала медленно подниматься по лестнице на верхний этаж. Когда она вошла в квартиру, тепло охватило ее измученное тело, и, неловко прислонившись к стене, она опустилась на пол.
Мойра стояла в дверях гостиной и смотрела на дочь. Она молчала, пока Ливви не открыла глаза и не увидела мать. Тогда она тихо сказала:
– Я ждала, чтобы убедиться в том, что с тобой ничего не случилось.
Ливви кивнула. Подойдя к дочери, Мойра наклонилась, чтобы помочь ей. Но Ливви отодвинулась.
– Не надо! Пожалуйста… Со мной все в порядке. – Она поднялась с пола и устало потерла лицо руками.
– Может быть, мне…
– Нет! – прервала Ливви и вздохнула: – Извини… Но мне бы хотелось побыть одной, мама! Хорошо? Мне очень нужно время, чтобы подумать!
Мойра не двигалась, она не знала, что делать. Затем кивнула и, не меняя положения, смотрела, как Ливви, пройдя мимо, шла в гостиную. Ей так хотелось обнять дочь, утешить и облегчить ее боль. Но она только проводила ее взглядом и беспомощно спросила:
– С тобой действительно все в порядке?
– Да, – Ливви тяжело опустилась на диван: – Со мной действительно все в порядке.
– Ладно. Тогда я оставляю тебя. – Мойра взяла свою сумку и куртку со столика в холле. – Ливви, если тебе будет что-нибудь нужно… все, что угодно… я всегда все сделаю для тебя… Понимаешь? Питер и я всегда будем заботиться о тебе и оберегать тебя. – И, не дожидаясь ответа, она прошла через холл и вышла из квартиры.
Ливви не отрывала глаз от темного неба, чернеющего за громадными окнами ее квартиры. Потом закрыла глаза и положила голову на мягкую, теплую кожу дивана. Она всегда думала, что имеет все, всего может добиться. Как она ошибалась! Сейчас у нее не было ничего – ни в настоящем, ни в будущем! И после того, что ей рассказала Мойра, она лишилась своего прошлого. У нее больше не осталось светлых воспоминаний, которые помогли бы выжить!
Робсон следил, как его босс со змеиной ловкостью пробирался через толпу к своему кабинету. И не мог избавиться от мысли, что кем бы босс ни являлся в действительности, но делами компании он крутил виртуозно. Пауль видел, как Хьюго остановился, завел дружескую беседу и наградил собеседника улыбкой, вызывающей полное доверие. Доверие! Сам Робсон не доверял сейчас никому. И эти безумные мысли пугали его.
Когда наконец Хьюго подошел к кабинету, Робсон встал, накинул на плечи пальто и поднял свой кейс.
– Если ты не возражаешь, Хьюго, то мне пора уходить.
– Без проблем, Пауль.
