Но никто не мог бы поклясться, что ему хотелось остаться наедине с доньей Беатрис. Как ни великолепна была испанка, его обворожительная соотечественница, как ни казалась экзотичной в своем черном платье, как ни привлекательны были ее блестящие темные глаза, в их отношениях зарождалось легкое, плохо скрываемое раздражение. Иногда он бросал на нее взгляды, полные такого неприкрытого негодования, что это наводило на грустные размышления.
Лайза начала быстро сопоставлять факты. Ее, конечно, совершенно не касались их отношения, но все равно ей было интересно выяснить, что же происходит в действительности.
Странная отчужденность, а иногда почти монашеская отдаленность доктора, как будто женщины для него по-настоящему и не существуют, — что это? Похоже, что красавец Хулио Фернандес не испытывал необходимости в женщинах или за этим что-то скрывалось? А может быть, ему и нечего скрывать.
ГЛАВА 7
На следующее утро доктор с доньей Беатрис уехали на его большой белой машине и не возвращались до ланча. Жиа, как он и предсказывал, вполне пришла в себя, но Лайза решила не рисковать, и они провели утро спокойно и уединенно в тени заросшего сада, вблизи от моря.
Как раз перед ланчем появился Питер Гамильтон-Трейси, что совершенно не обрадовало Лайзу. Он объяснил, что хотел удостовериться, не расстреляли ли ее за вчерашнее происшествие, и выразил мнение, что было поднято много шума из ничего.
— Если вам почему-либо потребуется моя поддержка, обращайтесь ко мне в любое время, — предложил он, глядя на нее так, словно находил это самым приятным занятием. — Лично я считаю, присматривать за чужими детьми — самая неблагодарная работа. Это относится и к отпрыскам моего брата. Я думаю, работа у них для вас была ужасной, тем более что и моя невестка — не самый легкий человек.
— Ваш брат всегда был очень добрым, — ответила Лайза, понимая задним числом, что иногда он бывал в высшей степени любезным. — Я никогда не испытывала с ним никаких сложностей!
Питер улыбнулся.
— По-моему, немногие мужчины могли бы обходиться с вами иначе. — Ив голове у него мелькнуло, что она напоминает тоненького эльфа в своем пастельно-солнечном пляжном костюмчике — самом скромном, который он когда-либо видел на молодой женщине, — с бледно-золотистыми волосами цвета обручального кольца и большими, ясными, слегка задумчивыми глазами. Глядя в них, он решил, что они напоминают сумрачный цвет осенних садов Англии, а губы определенно сравнимы с лепестками цветка.
Его удивляло, почему Лайза раньше не произвела на него такого сильного впечатления, и пришел к выводу, что девушка просто очень искусно избегала его. Она не из тех, кто каждому бросается в глаза.
— Даже этот щеголь доктор, на которого вы сейчас работаете, почти не был раздражен, когда его великолепная подружка — а она, клянусь Юпитером, великолепна, не правда ли? — набрасывалась на вас за невнимание к вашей воспитаннице. А вы ведь ни в чем не виноваты!
Он повторил это, когда подъехали доктор с доньей Беатрис и та одарила Питера игривым взглядом.
— Я пришел справиться, как чувствует себя Жиа, — объяснил он, заметив подозрительный взгляд доктора. — Как я понимаю, она поправилась!
В это время до всех донесся смех Жиа со стороны внутреннего дворика, где она «помогала» пожилому мужу сеньоры Кортины убирать мусор, поэтому никто не смог отрицать, что Жиа здорова.
— Дети быстро оправляются от расстройств, — заметил доктор.
— От расстройства желудка — да, — согласился Питер, — но не от страха, когда они теряют почву под ногами или что-нибудь с этом роде, — добавил он, глядя прямо в глаза Фернандесу. Этим он давал понять, что не забыл вчерашнего унижения Лайзы, так как Жиа не может проплыть и фута без посторонней помощи, не может быть и речи, что она захлебнулась, а Лайза проявила к ней невнимание.
— Мы узнали, что Жиа просто объелась превосходным шоколадом, — довольно сдержанно заметила донья Беатрис.
Питеру это явно принесло облегчение.
— Ну вот, Лайза, это снимает с вас всякую вину! — воскликнул он. — И между прочим, с меня тоже! Я не люблю, когда меня напрасно обвиняют, а особенно если речь идет о ребенке, которому грозила опасность якобы из-за меня, — довольно агрессивно закончил он.
На этот раз донья Беатрис успокаивающе улыбнулась ему.
— В запальчивости, вероятно, часто бываешь несправедливым, — призналась она, — а доктора Фернандеса, разумеется, глубоко волнует все, что касается его единственной дочери. Это не так уж сложно понять!
Однако на Питера эти слова не произвели большого впечатления.
— Я просто посочувствовал Лайзе, что ей постоянно приходится возиться с чужими детьми, в том числе и с ребятами моего брата! Иногда это довольно неблагодарное занятие!
— Несомненно, — согласилась донья Беатрис. — Но в таком случае, может быть, мисс Уоринг следует выйти замуж и завести своих собственных детей?
От ее лукавого тона щеки Лайзы воспламенились, а изумлению Питера не было предела.
— Если вы друг мисс Уоринг, мистер Гамильтон-Трейси, почему бы вам иногда не приходить пообедать вместе с нами? Или вас больше привлекает одиночество? Разве ты не согласен со мной, Хулио? Если мисс Уоринг и мистера Гамильтона-Трейси связывает старая дружба, они должны видеться не только на пляже?
Доктор официально-холодным тоном ответствовал, что, насколько он мог понять, мисс Уоринг с мистером Гамильтоном-Трейси едва знакомы, но, несомненно, когда два соотечественника встречаются за границей, у них возникает желание продолжить знакомство. Это совершенно естественно. Потом еще более официальным тоном заметил, что у него нет никаких возражений против того, чтобы мистер Гамильтон-Трейси завтракал или обедал в их доме, когда он того пожелает.
Донья Беатрис тотчас же ухватилась за это разрешение и пригласила Питера на ланч сегодня же.
Возможно, Питер почувствовал прохладное отношение доктора и отказался. Однако с учтивостью и благодарностью улыбнулся донье Беатрис, пригласившей его в таком случае просто прийти к ним пообедать в один из вечеров.
Донья Беатрис удалилась в дом, чтобы переодеться к ланчу, и доктор последовал за ней. Лайза умоляющим взглядом дала понять Питеру, чтобы тот тоже исчез, и как можно быстрее. Он улыбнулся ей теплой и понимающей улыбкой, помахал рукой и повернулся на каблуках.
— Но мы еще увидимся! — пообещал он. — В конце концов, мы оба англичане, оказавшиеся за границей, и лично я определенно хочу продолжить наше знакомство!
