Хитрый бизнес

– Что? – удивился Фил.

– Чернослив, – сказал Арни. – Я видел статью. Называют его теперь сушеными сливами.

– Почему? – спросил Фил.

– Вопрос имиджа, – сказал Арни. – Чернослив сегодня никто не хочет. Так что его теперь называют сушеными сливами.

– Не имеют права, – сказал Фил. – Чернослив это… чернослив.

– Я Гарольд Таттер, – сообщил Таттер, протягивая руку Филу.

– Господи, – сказал Фил.

– Очень рад, – сказал Таттер, возвращаясь к овсянке.

– Но ты знаешь, откуда он берется? – спросил Арни.

– Что?

– Чернослив. Фил задумался.

– С черносливовых деревьев, – предположил он.

– Не-а, – сказал Арни. – Из слив. Не бывает черно-сливовых деревьев.

– Ты уверен? – сказал Фил. – Я точно помню, что где-то видел деревья, которые были черносливовые деревья.

– Да ну. Где?

Фил снова задумался.

– В «Нэшнл Джиогрэфик», – сказал он.

– Гарольд Таттер, – сообщил Таттер, протягивая руку Филу.

– Рад за вас, – сказал Фил. – Позвольте представить мою подругу, Злую Ведьму Запада. – Он показал на Старую Крысу.

– Очень приятно, миссис Запада, – сказал Таттер. Он протянул руку Старой Крысе, та шарахнулась и дернула миску на себя, опрокинув чернослив на колени. Таттер вернулся к овсянке.

– Я когда-то получал «Нэшнл Джиогрэфик», – сказал Арни. – Мардж всегда говорила, что мне там интересны одни сиськи. – Мардж была женой Арни пятьдесят три года. Она умерла, когда Арни исполнилось семьдесят девять, и через четыре месяца дети сдали его в Центр Пердящих Занудств и Подыха Маразматиков.

– Помню-помню, – сказал Фил. – Там всегда публиковали статью про какое-нибудь первобытное племя – народ убонги с Амазонки или что-то в этом роде – с фотографиями, на которых женщины убонги с болтающимися титьками теребят какой-нибудь корень.

– Ну да. Мардж всегда утверждала, что это я теребил свой корень.

Фил и Арни разразились тем самым старческим смехом, который на 60 процентов состоит из смеха, а на 40 – из кашля. Это вызвало оживление в столовой, где обычно тишину нарушал только звон столовых приборов, да изредка раздававшийся – браап – сухой старческий пердеж. К их столику повернулись головы. Помощник дневного администратора Центра Искусств Декстер Харпвелл, аккуратный человек, который правил аккуратным кораблем, поспешил к ним.

– Вас что-то беспокоит? – спросил он.

– Ничего не беспокоит, офицер, – ответил Арни.

– Что здесь произошло? – спросил Харпвелл, увидев осыпанные черносливом колени Старой Крысы. Он схватил салфетку и наклонился, чтобы их вытереть. – Вот, давайте-ка почИИИИ!..

Старая Крыса впилась зубами в плоть Харпвелла, но он выдернул руку из ее рта. За рукой последовали зубы Старой Крысы, которые перелетели через стол и приземлились в овсянку Таттера. Тот быстро оглядел их, вынул из миски, положил рядом и продолжил трапезу.

– Осторожно, – сказал Фил Харпвеллу. – Она кусается.

Харпвелл, обхватив руку, уставился на Фила и Арни.

– Позвольте напомнить вам, джентльмены, – сказал он, – что беспокоить других проживающих – это нарушение Правил Поведения.

– Мы ее не трогали, – сказал Фил.

– Она и так тронутая, – добавил Арни.

Харпвелл отвернулся и поискал глазами санитара, дежурившего в столовой.

– Нестор! – позвал он. – Иди-ка сюда и приведи ее в порядок.

Санитар, огромный ямаец, подошел к Старой Крысе.

– Дорогуша, – сказал он, – ты запачкала свое милое платьице. – Он осторожно начал приводить ее в порядок. Старая Крыса не сопротивлялась.