Он понимает, что я ему не верю.
— А по-моему, похожа.
— У нас были хорошие отношения, — говорю я, понимая, что сегодня мысль об этом кажется лишь немногим привычнее, чем накануне.
Рафферти ухмыляется.
— Ева любила помогать бедолагам.
— Это точно.
— Иногда даже слегка перегибала палку. — Его лицо слегка мрачнеет.
— То есть?
Детектив немедленно приходит в себя и натянуто улыбается.
— Она подружилась со мной, когда я приехал в Салем. Подкармливала, как бродячего пса, а потом не смогла от меня отделаться.
— Сандвичи?..
— В точку, — смеется Рафферти.
— Подходящая еда для бродяги.
Я испытываю облегчение, когда начинается иллюминация. По всему периметру гавани вспыхивают огни.
С наступлением сумерек взмывают в небо ракеты фейерверка. Очень красиво. Лучше, чем раньше. После каждого залпа видно людей на берегу — целые толпы во дворах, на причалах, на пляже. Гавань настолько переполнена лодками, что можно пересечь ее, не замочив ног. Они стоят по две и по три у каждого причала, кормой к морю. После каждой вспышки фейерверка слышатся восторженные гудки. Зрители кричат, и хор их голосов катится над водой.
От шума я нервничаю. Чувствую, что на меня кто-то смотрит. За мной опять наблюдают.
«Ей-богу, она его охмуряет».
— Ты в порядке? — спрашивает Рафферти.
Понятно, что нет. По моему лицу катится пот, руки дрожат.
«Она охмуряет копа».
Не знаю, чьи это мысли. И не хочу знать.
— Морская болезнь?
Плавучий ресторан ощутимо движется.
— Нет, — отвечаю я. У меня не бывает морской болезни. По позвоночнику и по плечам пробегает холодок паники.
Рафферти замечает это и оглядывается.
— Можем уйти, если хочешь.
— Нет. Все нормально.
Я пытаюсь успокоиться. Мысленно проделываю упражнения, которым научил меня психолог. Дыши. Задействуй органы чувств. Нюхай, трогай, делай что угодно, лишь бы остаться в реальности.
Начинаю успокаиваться — и тут возникает драка.
Я слышу ее раньше, чем успеваю увидеть. Посреди грохота фейерверков медленно нарастает посторонний шум, и его ни с чем не спутаешь — это звуки ударов. Я не понимаю, что происходит, пока кто-то не обращается к Рафферти. Тот спешит разнять драчунов. Может быть, люди забыли, что мы не в Салеме, где естественное дело — подойти к нему за помощью. А может, просто он единственный полицейский в ресторане. Патрульный катер из Марблхеда спешит с другого конца гавани. Но лодки стоят так плотно, что у полицейских уйдет минут десять, чтобы до нас добраться, а за это время успеет случиться какая-нибудь неприятность.
Время для потасовки выбрано идеально — она началась незадолго до конца иллюминации. В ярком свете я вижу, что Рафферти удерживает одного из буянов, здоровенного парня. Второй, похожий на яхтсмена, сплевывает кровь. Знакомая история — простой горожанин против богатого пижона. Правда, на сей раз участники чересчур взрослые. Пижон кажется мне смутно знакомым — возможно, когда-то мы встречались на балу. Лица второго не вижу. Они перестали обмениваться ударами, зато крепкие словечки так и сыплются. Рафферти мертвой хваткой держит горожанина, который готов ко второму раунду. Проходит целая минута, прежде чем он его наконец отпускает.
Пижон садится за свой столик. Кто-то кладет в салфетку немного льда из бокала и протягивает ему — приложить к губам, но драчун отказывается от компресса. Он смотрит в мою сторону. Все смотрят.
— Ах ты, долбаный псих, — говорит второй, снова порываясь начать драку.
Рафферти успевает схватить его за плечо.
Я узнаю голос и вижу, как друг моего детства Джек швыряет деньги на стол и уходит, прыгнув прямо в лодку, как ковбой в старом фильме прыгнул бы в седло на всем скаку. Рафферти что-то говорит пижону, и тот снова принимается за дорогое пиво.
Вернувшись к нашему столику, Рафферти вытирает лицо салфеткой.
— Из-за чего они подрались? — спрашиваю я, пытаясь говорить спокойно, но в то же время сознавая, что каким-то образом послужила причиной инцидента. Драка случилась из-за меня. Мой психолог сказала бы, что далеко не все на свете происходит из-за меня. Обычно она оказывается права. Но только не сегодня.
— А из-за чего обычно бывают драки? — врет Рафферти. Штаны у него залиты пивом, и он промокает их, тихонько чертыхаясь. — Пойдем-ка отсюда.
Огни по периметру гавани по-прежнему светят алым, но уже начинают меркнуть, и сияние на берегу перемежается мгновениями абсолютного мрака.
Легкость общения, которой мы достигли, улетучивается. Рафферти не обращает внимания на скоростные ограничения, и я не против. Нам обоим больше всего хочется завершить этот вечер и поскорее расстаться.
Я слышу звуки религиозной музыки и шипение скверного микрофона, когда мы минуем Зимний остров. Рафферти набирает скорость.
Мы молчим, пока едем в патрульной машине к дому Евы. Рафферти выключает мотор и поворачивается ко мне.
— Не нужно было возить тебя туда, — говорит он.
— Ничего страшного.
— Кажется, Джек Ла Либерти — твой друг?
— Был.
— Ну то есть вы с ним знакомы, — поправляется Рафферти.
Не знаю, что сказать, и поэтому молчу. Мне крайне неуютно.
Трещит рация.
— Эй, Рафферти, — произносит знакомый голос. — Ты нашел тот ресторан?
— Отвяжись, Джей-Джей, — говорит Рафферти. — У меня выходной.
— У нас заявление о пропаже человека.
— Посмотрю завтра.
— Анжела Рики.
— Блин. — Рафферти берет трубку, чтобы мне не было слышно. — Опять…
Не знаю, о чем речь, но, несомненно, дело важное. Я тянусь к дверной ручке. Рафферти жестом останавливает меня.
— Раздобудь официальный ордер, — говорит он в рацию. — Я заберу по пути. —
