— Добрый вечер, Эрик. Приятное время для прогулки, не правда ли?
Эрик резко остановился: он не заметил человека, который стоял в тени. Говоривший был одет во все черное, поэтому видны были только его руки и лицо. Трудно было рассмотреть его черты, но кожа была белой, а волосы — черными. Самым интересным был его голос. Он был богатого тембра, изысканный, а выговором напомнил ему Гордона, если бы тот подчеркивал, что он выходец из Старого Света.
— Кто вы? — Эрик смог не выдать голосом волнения и страха.
— Да, с этого и нужно начинать, — одобрительно молвил незнакомец. — У меня много имен, все их слишком долго называть, да это и не актуально для целей данного разговора. Достаточно сказать, что я твой враг, но ты можешь звать меня Саммаэль, потому что таково мое первоначальное имя.
Он отвесил Эрику издевательский поклон.
— Саммаэль? Как в «Лжеобвинителе»? — Эрик даже не скрывал своего недоверия.
— А, так ты знаком с некоторыми моими заслугами. Тот самый.
Белые зубы сверкнули в тени, скрывающей его лицо. Мне это представляется весьма маловероятным.
Саммаэль наклонился вперед. За его спиной распахнулись черные крылья с жуткими когтями на концах. Огненные круги зажглись вокруг его глазниц и рта, а голос усилился до громового рокота.
— Ты этого ждешь, юнец? Я разочарован, что твои ожидания пошли на поводу у Голливуда.
Несмотря на весь свой самоконтроль, Эрик сделал шаг назад.
— Чего ты хочешь? Зачем ты здесь? — Он выпалил это слишком быстро.
Саммаэль вернулся в свое прежнее обличье и улыбнулся:
— Вот теперь наша беседа перетекает в более продуктивное русло. Молодец! — Он ступил на гравийную дорожку, которая делила лужайку надвое, и камешки захрустели под его ботинками. — Я здесь затем, чтобы предложить тебе иную точку зрения, отличную от навязанной тебе смолоду.
— Неужели? — Эрик был вынужден пойти вслед за Падшим, дабы продолжить беседу. Какая-то часть его сознания усомнилась в собственном здравомыслии. Ведь перед ним был один из Повелителей Суровости, а он с ним разговаривает. — И что вы под этим подразумеваете?
— Вот именно к этому я и веду. Я не причинил тебе никакого вреда, не угрожал тебе, кроме того момента, когда ты пытался удостовериться в том, кто я и из чего сделан, и все же ты полагаешь, что прогуливаться с одним из Падших — чистейшее безумие. Почему? Потому что тебя научили верить в это. Это не та истина, до которой ты дошел своим умом.
— Вы и вправду считаете, что я должен поверить вашим россказням?
— Ты можешь извратить правду или избегать ее, Эрик, но мы оба знаем, что ты — порождение этого общества. Ты веришь, что я — воплощение злой силы, и поэтому мне нельзя верить, такие убеждения ты унаследовал от других. Это не твое мнение, которое ты независимо доказал и всесторонне взвесил.
— У меня есть доказательства вашей злонамеренности, ответил Эрик. — Вы убивали людей, которых я знал, пытали и увечили других и безжалостно преследовали моих друзей. Мне не нужно других доказательств того, что вы — зло.
Что он вытворяет? Намеренно провоцировать эту тварь было не слишком умно.
— Это правда, что люди, которых ты знаешь, пострадали. Не я в ответе за их страдания, но признаюсь, что ответ за это несут мои коллеги. Мы не всегда приходим к единому мнению о методах достижения цели. Но, Эрик, ты должен понимать, что само твое определение зла было усвоено от кого-то другого, как и твоими родителями, и их родителями. Все дело в верованиях и морали, унаследованных тобой. Я даю тебе возможность изменить это наследие для следующего поколения и тех, что придут вслед за ним.
— И змей подал Еве яблоко с Древа познания, — холодно улыбнулся ему Эрик. — Мы уже однажды сделали эту ошибку, и, полагаю, не без вашей помощи.
— Как мило, что ты помнишь. — Саммаэль остановился и повернулся к нему. Он был невысок, но казалось, он нависает над Эриком. — Ты хочешь докопаться до сути происходящего? Почему эта участь выпала тебе? Что всем от тебя нужно? Я могу ответить на эти вопросы, Эрик. Дать полные и безоговорочные ответы, а не полусырые пояснения и наукообразные измышления. Я знаю истину.
— Возможно, но это будет только лишь ваша версия истины, не правда ли?
— Прекрасно, Эрик. Ты обратил мою же логику против меня. Но скажи мне вот что: о чем рассказали тебе адепты Храма Просветляющего Восхода? Рассказали ли они тебе, что обнаружение развалин было чистой случайностью? Рассказали ли они, что принесенные ими обеты заставляли их утаивать от вас знания? Ты действительно веришь, что вашими дарами могли наградить не тех людей? Веришь?
Эрик хранил молчание, но тот факт, что ему нечего возразить, был равносилен признанию.
— И ты вправду считаешь, что мы ищем вас из-за ваших Даров? Как это по-человечески эгоцентрично — считать, что вся борьба затеяна из-за вас. Сотни, если не тысячи людей имеют дар, подобный твоему, в той или иной степени. Нет в тебе нет ничего особенного. Отринь свою гордость, как пришлось поступить и нам, и послушай меня.
Саммаэль наклонился к нему, выговаривая слова с неприкрытой враждебностью.
— Ты ничто. Никого не волнует, кто ты такой. Ни священников в Храме, ни меня и моих Братьев, и уж точно не твоего сиятельного ангела-хранителя Метатрона. Их заботит только то решение, которое тебя попросят принять.
У Эрика не было выбора. Он должен был спросить:
— Какое решение? О чем это вы?
Саммаэль сел на холодную землю, скрестив ноги, и положил левую ладонь на правое колено и правую — на левое.
— Сядь. Нам понадобится время. Сколько именно, зависит от твоего ума.
Эрик заколебался, бросил взгляд на дом, но он уже услышал слишком много, чтобы просто развернуться и уйти. К лучшему ли, к худшему, но он выслушает Саммаэля до конца. Эрик сел на траву как преданный ученик, это сходство от него не укрылось.
— Священное Писание учит нас, что Бог сотворил мир за шесть дней, — сказал Саммаэль. — А в день седьмой Он отдыхал от трудов. Человек был сотворен в шестой день, но духовное число человека — пять, потому что человеческая душа включает в себя пять элементов. Ты и твои друзья представляете собой каждый из элементов души. Поэтому пентаграмма в развалинах приняла вас — потому что вы смогли соединиться и стать чем-то большим. Ты пока следишь за моей мыслью?
Эрик кивнул.
— Вот и славно. Далее, как ты знаешь, для человечества все сложилось не очень-то хорошо. Не будет нескромным признание в том, что к этому сильно приложили руку Лилит и я. — Саммаэль тут же развеял эти слова небрежным жестом. — Как бы там ни было, когда Адам и Ева вкусили метафорического плода с Древа познания, их низвергли с Божьих небес. Почему? Потому что плод дал им знание о добре и зле, о нравственности, о правильном и неправильном. Они стали подобны Богу, как считали тогда мы, потому что они могли увидеть разницу между отсутствием и присутствием. Что есть сущность Милосердия и Суровости. В основополагающем смысле человечество обрело понимание той творческой искры, что оживляет Вселенную, и той пустоты, что может ее уничтожить. Этот крестовый поход для людей до сих пор не закончен, но я уверен, что конечная цель близка. Посмотри на прогресс в квантовой физике, в анализе генома человека, на возню со стволовыми клетками. Осталось немного — и наука раскроет сами основы этого мира.
— И что потом? — спросил Эрик. Саммаэль укоризненно погрозил ему пальцем:
— Сначала урок истории. Итак, это знание стало известно как Даат, и оно вбило клин между Небесным венцом, каковой есть Айн Соф, и нижними сефирот, формирующими Небесную основу. Будто тело отделилось от разума.
— Да, все это я уже слышал, — вмешался Эрик, сам пораженный собственной дерзостью.
— Знал ли ты также, что я и другие Повелители Суровости превратились в бесполые существа и были низвергнуты с Божественных небес в наказание за грехопадение человечества? Даже теперь наши тела заключены в Аваддоне, а на Небеса доступ закрыт и людям, и архангелам. Так продолжается многие тысячи лет, так что не смей мне говорить, что тебе это уже известно.
— Я читал кое о чем из этого, — признал Эрик, поддавшись страху вопреки своим намерениям. — Я
