хвост. Не жила, а существовала. За тебя да за маму с папой пряталась.
— Но я-то ни за кого не прячусь, — сказала Дина.
— Ты еще хуже делаешь. От себя прячешься. Молодая, красивая…
— Поля, брось меня утешать. Какая я молодая, красивая? На меня давно уже никто не смотрит.
— А где мужикам тебя углядеть, — возразила подруга. — В поликлинике? Сама говоришь, там одни старички. А сколько-нибудь стоящие мужики в поликлинику не ходят. Они пашут, им некогда. Ты ведь л ибо на работе, либо дома. Вот начнем в свет тебя выводить…
— Поля! Не строй иллюзий! Какой свет? Кому я там нужна?
— Мой центр уже и есть свет. А дальше поживем — увидим.
Взгляд Дины упал на часы.
— Кошмар! Два ночи!
— А-а, хочешь спать. Я тебе уже в кабинете постелила.
— Но… — Дина замялась.
— Какие еще там «но»?
— Ну твой молодой человек., он не…
Владик на гастролях. Он у меня певец. Да ты его наверняка тысячу раз по телевизору видела. — У подруги на лице воцарилось горделивое выражение. — Восходящая звезда. Словом, не бойся. В ванной поутру не столкнетесь. Тем более у меня их две. Пойдем покажу тебе кабинет, Владикову комнату, мою спальню. Ты ведь еще ничего не видела.
Спальня Аполлинарии оказалась просторной, тоже с большим окном, выходящим на широкую террасу, словно парящую над городом.
— Летом я на ней принимаю воздушные ванны, — объяснила подруга. — Цветочки сажаю. А вон та яблоня, — указала она на голое по зиме дерево в необъятных размеров кадке, — у меня постоянно растет и даже плодоносит. Представляешь?
Кровать и прочая мебель в спальне были светлых тонов, и тоже монументальные и широкие.
— Уютно у тебя, — сказала Дина.
— И спится хорошо. Знаешь, иногда на сон так мало времени остается, он должен быть качественным. Поэтому я Владика в отдельную комнату отселила. Иначе будет тут ворочаться, сопеть, мешать… Нет, мне в постели одной больше нравится.
Владикова комната оказалась поменьше. Выглядела она довольно безлико и смахивала на гостиничный номер, из чего Дина сделала вывод, что первоначально сие помещение и задумывалось для гостей.
— Вы с Владиком-то давно? — решилась спросить она.
— Да уже больше года. Познакомились на одной тусовке, и он за мной сразу начал ухаживать. Сперва я подумала, что прикалывается. Парень молодой, красивый, девок вокруг него вилась тьма-тьмущая, хотя он тогда только начинал, зачем я ему? В общем, я его как следует шуганула. Но он не отстал. И я поняла, что действительно зацепила его. Нет, ну конечно, мой успех тоже сыграл свою роль. Но и это ведь часть меня. И скоро мы стали жить вместе. Он мне помогает, а я ему. Такой вот взаимовыгодный тандем. — Она хохотнула. — Конечно, не знаю, что с нами будет через несколько лет, хоть я и ясновидящая. — Она лукаво глянула на Дину. — Но я давно научилась жить сегодняшним днем, а сейчас мне с ним хорошо. Кстати, наша штатная гадалка мне нагадала, что мы с Владиком до самой смерти вместе будем. Но, думаю, она ко мне просто подлизывается. Теперь пошли в кабинет. Кстати, вот ванная, которой можешь пользоваться. Полотенца, мыло, зубная щетка — все свежее. Предупреждаю: не пугайся унитаза.
— А что с ним такое? — спросила Дина. На вид это был обычный унитаз.
Новейшая японская разработка, — пояснила подруга. — Сенсорное управление. Сам смывает. Все, что требуется, моет и сушит. А если задать специальную программу, то анализы сделает и немедленно выдаст результат. Дине стало смешно.
— И в амбулаторию не ходи.
— Естественно, — подтвердила Аполлинария. — Я за своим здоровьем очень слежу. Работы много, надо держать себя в форме. И вообще, лучше профилактика, чем долгое лечение.
— А как же ясновидение? — решила лишний раз подколоть ее Дина.
— В этом смысле сапожник без сапог, — в столь же шутливом тоне откликнулась Поля. — А унитаза, повторяю, не пугайся. Это японское чудо в нашем климате, видимо, не совсем адаптировалось, иногда срабатывает без пассажира и при этом еще, зараза, рычит. Владик в первый раз перетрухал ужасно, и пулей наружу вылетел. Едва после уговорила его оставить. Целую неделю канючил: «Поменяй на обыкновенный». Ну ты же знаешь, мужчины — они вообще косные.
Обставленный в темных тонах кабинет, как и Полина спальня, выходил окнами на террасу.
Дина подошла к одному из книжных шкафов, тянувшихся вдоль стен, и глазам своим не поверила.
— Дедушкина библиотека! — открыв дверцу, провела она рукой по знакомым с детства корешкам. — Ой, Конан-Дойль и Фенимор Купер! Помнишь, как мы их взахлеб читали! Ты все сохранила!
— Да. Единственное от той жизни. С этого ведь и началось, — глухо ответила подруга. — Вон, узнаешь? Наша с тобой любимая медицинская энциклопедия и анатомические атласы.
— Ох, как это было давно, — грустно проговорила Дина.
Это было не просто давно, а в далекой прошлой и по-своему очень счастливой жизни, которая уже никогда не вернется. Не только годы детства и юности, но и ощущение счастья.
Или ей теперь кажется, что она тогда была очень счастлива, потому что тогдашние горести стерло время? Вполне вероятно.
— Поздно. Ложимся, — вернула ее к действительности подруга. — Завтра мне тоже весь день пахать. Но беру с тебя слово. Ты завтра как? Сперва прием, потом обход?
Дина кивнула.
— Тогда обещай: сразу после последнего пациента звонишь мне и дуешь в мой центр.
— Ну я не знаю, как сложится, — промямлила Дина. — Я на работе до того загружена…
— Найдешь время. Я, знаешь, давно поняла: сутки, они безразмерные. Чем больше дел, тем больше успеваешь.
— А дети?
— Насколько я поняла, они у тебя не только большие, но и вполне самостоятельные. И мама твоя на подхвате. В общем, дурацких твоих отговорок не принимаю. Давай сначала попробуем. Уйти всегда успеешь. А сейчас держи майку, тапочки и отдыхай. Приятных снов. Ровно в семь тебя разбужу.
— Не вставай, я сама.
— Я каждый день к семи на ногах, — гордо объявила Аполлинария.
Еще одно потрясение. Прежняя Поля обожала поспать подольше, и, чтобы она успела к первому уроку, мама буквально с одеялом стягивала ее с постели.
Поля ушла. Дина разделась, натянула необъятную майку, видимо, принадлежавшую Аполлинарии, легла на хрустящее белье и моментально провалилась в сон.
Пробуждение ее было столь же внезапным, и в первое мгновение она не могла понять,
